Последняя ставка

Карты, сказал он себе, помнишь? Не плачь, тебе уже не пять лет. Ты пришел посоветоваться с картами.

Полагаю, в конце концов сгодится любая карта Таро.

Его сердце отчаянно колотилось.

Он думал: «Ответ мне не понравится, или я не пойму его».

Крейн медленно выдохнул и выпрямился, слыша, что карты у него за спиной продолжают шуршать. Он осторожно повернулся в кресле. Карты дергались и подпрыгивали на ковре, как будто дом сотрясало мощное землетрясение.

Снаружи дождь превратился в ливень.

Джошуа оттолкнул свое кресло и поднялся.

– Убирайтесь отсюда, – шепотом сказал он Крейну. Его лицо сделалось белым. – Я не хочу знать, кто вы такой. Просто… убирайтесь немедленно.

Крейн часто дышал, у него чуть ли не руки свело от желания выпить, но он покачал головой.

– Я, – сказал он, тщательно подбирая слова, – все же нуждаюсь в ответе на свой вопрос.

Старый гадатель издал невнятный жалобный звук.

– Как вы не понимаете, что я не могу помочь вам? Боже мой… – он не договорил фразу.

Крейну вдруг пришло в голову, что он хотел сказать нечто вроде «вам не сможет помочь даже тот-то и тот-то!».

– Кто? – резко спросил Крейн. – Кто, по-вашему, может?

– Не знаю… совершите паломничество к римскому папе, что ли. Если вы сейчас же не уйдете, я вызову по…

– Вы знаете кого-то, кто способен сыграть эту безлимитную игру. Скажите, кто это.

– Клянусь, я не знаю, и я звоню в полицию…

– Отлично, – сказал Крейн, широко улыбаясь, и встал с кресла. – Если вы не назовете мне этого человека, я приду сюда… нет, я узнаю, где вы живете, и отправлюсь туда, и… – чем можно напугать престарелого человека? – разденусь догола и буду раскладывать пасьянс вот этими треклятыми штуками перед вашей парадной дверью, я… – он уже кричал, – я принесу дюжину трупов и буду играть с ними в «присвоение» с просфорами вместо фишек. Я стану этим, чтоб его, одноглазым валетом и сыграю на свой глаз!

Он вскинул руки к лицу, выдавил из орбиты искусственный глаз и в трясущейся руке протянул его старику.

Джошуа в самом начале этого взрыва обрушился в кресло, и теперь по его щекам текли слезы. Несколько секунд оба молчали.

– Все равно, от этого мне уже хуже не будет, – всхлипнул в конце концов Джошуа. – Я уже не посмею остаться в Лас-Вегасе после этого гадания, этого незаконченного гадания. – Синяя мантия смешно и жалко вздыбилась на его торсе. – Будьте вы неладны; мне придется искать другую работу. Вряд ли я вообще смогу теперь гадать на картах. Они теперь знают мое лицо. Ради всего святого, почему вы пришли именно ко мне?

– Случайность, – ответил Крейн, делая усилие, чтобы не пожалеть сейчас этого старика. Он вставил искусственный глаз на место и подошел к окну. – Так, кто это?

Джошуа хлюпнул носом и тоже встал.

– Умоляю, если в вас есть хоть капля человечности… как вас зовут?

– Крейн, Скотт Крейн.

– Скотт, если в вас есть хоть немного человеческого сострадания, не говорите ему, кто вас прислал. – Он вытер глаза мешковатым рукавом. – Настоящего имени я не знаю; его называют Паук Джо. Он, по всей видимости, живет в трейлере близ Ранчо, на Тонопа-хайвей. Это по правой стороне дороги, два часа езды из города: трейлер, несколько хижин и плакат с большой двойкой пик.

Карты больше не копошились на ковре; Джошуа опустился на колени и принялся собирать их шелковым платком, старательно следя за тем, чтобы не прикасаться к ним голыми руками.

– Скотт, можно попросить вас об одной любезности? – ворчливо осведомился он. Крейн кивнул, и старик продолжил: – Возьмите эти карты, мои карты, с собой отсюда. И вашу сотенную купюру тоже. Нет, я не смогу ею воспользоваться, и даже если сожгу ее, это привлечет ко мне определенное психическое внимание.

Крейн отодвинул штору на окне и смотрел на дождь. Он лишь пожал плечами и сказал:

– Ладно.

Джошуа вялым движением расстегнул молнию на своей синей шелковой мантии и остался в шортах и рубашке поло. У него было крепкое тренированное тело, и Крейн вдруг решил, что на самом деле его зовут не Джошуа, а каким-нибудь более ординарным именем.

– Я слышал, что ему нужно, как говорится, посеребрить ручку, – устало сказал старик. – Добудьте два серебряных доллара, из настоящего серебра. Он утверждает, что серебро мешает этим штукам видеть его, ослепляет глаза мертвецов; это связано со старой традицией класть монеты на глаза умершим. – Он бросил сотенную Крейна на стол рядом с кучкой карт, и Крейн наклонился и собрал все это.

И деньги, и карты он засунул в карманы своей куртки.

– Навещу его сегодня же, – сказал он.

– Нет. – Джошуа обошел кассовый аппарат, стоявший около книжного шкафа, несколько раз негромко щелкнул чем-то, и люминесцентные лампы начали выключаться. – Он не станет ничего делать, пока это солнце еще на небе. Нужно, чтобы наступил новый день. Сегодня все слишком… разбужено.

Крейн увидел, что по щекам старика вновь побежали слезы.

– Как насчет другой сотни? – спросил он, испытывая неловкость.