Последняя ставка

– Все это до ужаса забавно, – ответил Крейн. Он зевнул так широко, что по щекам покатились слезы. – Я подползаю к пятидесяти годам. Как вышло, что я не… сколько времени?.. Наверно, уже слишком темно, чтобы играть в баскетбол с моим малышом. Я переворачивал бы бургеры на хибати и… Христос! Будь у меня ребенок, ему могло бы быть двадцать, а то и тридцать. Он мог бы дома играть в мяч со своим малышом. Ну а я…

Готовил бы спагетти для нас со Сьюзен, – подумал он; она в соседней комнате поставила бы какую-нибудь кассету «Квинн» или что-нибудь из ее «Стикс» или «Чип трик», а я припускал бы на сковородке лук, и чеснок, и острый перец, и прикладывался бы время от времени к холодной банке с «будвайзером», стоящей на подоконнике у открытого окна. И не было бы кофейной чашки в духовке…

Кофе по утрам, произнес слабый голос, который вроде бы доносился из задней части пикапа, или зачес налево. «Овалтин», или жевательная резинка, или кроссворды. Почему ты все время меняешь меня на своих друзей?

Крейн, резко вырванный из полудремы, оглянулся и посмотрел мимо спящего Оззи на груду барахла в темном тылу кабины. Он почувствовал, что лоб его вдруг покрылся холодным потом.

– В чем дело? – спросил Мавранос. – Услышал что-нибудь?

Крейн заставил себя не начать лихорадочно хватать воздух.

– Нет, – ровно сказал он. – Ничего.

Ничего, эхом откликнулся голос. Меня хватает на то, чтобы наскоро проявиться, пока твои друзья где-то там внутри, но когда они рядом я ничто.

Оззи поднял голову, быстро огляделся по сторонам, нахмурился и вытер струйку слюны с подбородка.

– Кто вы такие и куда меня везете? – резко спросил он.

– Оз, это же я, Скотт, или ты забыл? – От испуга Крейн заговорил слишком громко, но тут же сбавил тон. – Мы едем в Лас-Вегас, чтобы найти Диану. Она… как это?.. порхает в траве.

Старик расслабился, с его лица сошло властное выражение.

– Ах да, – слабым голосом сказал он, поежился и плотнее натянул пиджак на узкие плечи. – Ах да.

– Скоро будет граница с Невадой, – сказал Мавранос, не сводя глаз с шоссе.

Оззи вытер глаза и, моргая, посмотрел в окно.

– Я предпочел бы еще покататься по Калифорнии, – пробормотал он уже более твердым голосом. – За границей мы окажемся на их земле, на его земле. Играем строго.

Мавранос полез в холодильник за очередной банкой пива и поболтал рукой в воде, заставив банки глухо стукаться между собой.

– Сколько еще осталось?

– До Вегаса? – уточнил Крейн. – Еще час или около того.

Оззи неуклюже заворочался на сиденье.

– Я слышал, что теперь есть казино прямо у границы. «Грязный Дик» или что-то в этом роде. Давайте-ка ненадолго остановимся там. У меня такое ощущение, что следует выблевать тот чизбургер, который мне дали в Бейкере, и взять что-нибудь более съедобное, скажем, сэндвич с тунцом или тарелку супа. – Он ухватился узловатыми пальцами за обрезиненный набалдашник трости и крепко сжал его.

– Я и сам не прочь бы перекусить, – ответил Мавранос. – Что-нибудь с луком и сальсой.

Оззи зажмурился и стиснул зубы.

«Ты собираешься снова оставить меня в машине? Почему ты не берешь меня туда с собою? Ты же любил меня. Ты…»

– И что же, – громко сказал Крейн, – тебе так не понравилось в картах, которые я бросил, когда играл с тем придурком? Если не ошибаюсь, это были червовые туз и дама, и пиковый туз. – Бестелесный голос вроде бы смолк, и Крейн позволил себе вернуться к нормальному тону.

Оззи и Мавранос посмотрели на него с изумлением и тревогой.

– Знаешь, Оззи, – продолжил Крейн уже спокойнее, – у тебя был такой вид, будто эти карты принесли очень недобрые вести. Я вот сейчас подумал об этом и решил спросить, пока помню. – Он знал, что если он начнет жестикулировать, его руки будут дрожать, и поэтому стиснул их на коленях.

– О, – сказал Оззи. – М-м… вообще-то такие вот игрушки, например, как в тот раз, на сахар и деньги, можно не считать. И в поведении дыма или напитков в стаканах я не заметил ничего странного.

– Я читал, что где-то водятся боги вуду, которые любят конфеты, – вставил Мавранос.

– Или морские мартышки, – нетерпеливо откликнулся Крейн. – Но что это было? – спросил он у Оззи.

Старик потер лицо ладонью.

– Ну, как я тебе говорил, червы это масть… масть короля и дамы. Солнечного короля и лунной дамы. А червовый туз – это их единство, вроде как инь и ян. А вот твой отец не хочет, чтобы подобное единство существовало, или, по крайней мере, существовало, не включая в себя его. А червовая дама, по-видимому, все еще карта Дианы, в каком-то смысле, потому что она дочь леди Иссит, которая была богиней.

Крейн помнил карту, которая накрыла туза и даму червей.

– Но при чем тут пиковый туз? – спросил он.

Оззи махнул рукой, испещренной пигментными пятнами.

– Смерть.

Это слово навело Крейна на какую-то мысль, но ухватить ее он не успел – заговорил Мавранос.