Последняя ставка

– Заткнись. Таким образом можно покупать или продавать… последствия, имея дело с картами; с телами дело хитрее. Чтобы купить чье-то тело, нужно сначала стать родителем этого тела. Не знаю, как это происходит; это как-то связано с генами и картами, которые представляют собой квантованные, дискретные явления, и суть в том, что случайный выбор этих исходных из двух источников и определяет получающуюся в результате личность. Существовала «рука», представлявшая собою комбинацию карт двух людей, эта «рука» определила тебя, а потом ты взял за нее деньги. Это был ты, это было сочетание факторов, являвшееся тобой, точно так же, как набор твоих генов образовал сочетание факторов, являющихся тобою, и ты позволил Рики Лерою присвоить это. Получить это. Купить твое тело. Он предоставил тебе двадцать лет воли, но теперь намерен после следующей игры, когда он купит себе еще кучку идиотов, заявить права на старые, спелые плоды. – Старик говорил все это, упершись взглядом в мостовую, и, закончив фразу, плотно сжал губы.

– И я ничего не могу сделать… не могу даже замедлить это дело?

Оззи поднял взгляд и выдохнул.

– О, замедлить – наверняка сможешь. Не пей спиртного. Дионис при таких обстоятельствах не лучший из друзей – его называют также Вакхом, он бог вина, – и стоит на стороне Лероя. Вероятно, можно доказать, что Лерой и есть Дионис. Держись у воды – даже на воде, если будет возможность, – хотя ты вскоре перестанешь выносить сам вид воды, как бешеный пес. Не играй в карты – он сможет почувствовать тебя в это время. Но после Пасхи от всего этого уже не будет никакого толку. – Он покачал головой. – Мне очень жаль, сынок…

Крейн глубоко вдохнул прохладный морской воздух.

– Я все-таки буду бороться, – произнес он, с изумлением осознав, что сказал правду. – Я поборюсь с ним.

Оззи пожал плечами и кивнул.

– Полезно, когда есть чем занять время.

Мавранос немного наклонился вперед.

– Я вот воюю со своим раком. У меня есть какие-нибудь шансы?

Оззи любезно улыбнулся, и от этого – хоть улыбка и углубила его морщины – сразу показался моложе.

– Конечно. Ничтожный шанс, но у тех, кто играет в лотерею, шансы ничуть не лучше. Если бы тебе удалось попасть в… в такое место, в фокус, где раз за разом меняются случайным образом статистические закономерности или наоборот… нечто вроде такого, где картинка на столе для игры в кости меняется от горячей к холодной, если ты окажешься в напряженной игре с высокими ставками, когда произойдет это изменение… практически это можно было бы попробовать в Лас-Вегасе, ведь тебе нужно, чтобы шансы роились вокруг тебя, как мухи, чтобы шло сразу множество игр… и все они сразу, как по команде переходят от синхронности к полному рассогласованию, фазовый переход, с твоим участием, и ты мог выйти так, чтобы твои клетки забыли, что собирались переродиться в раковые.

– Вроде того, что Артур Уинфри делал с москитами, – подхватил Мавранос и, заметив непонимающий взгляд Оззи, пояснил: – У москитов регулярный цикл еды и сна, который… который задается ежедневным временем восхода и заката. Этот цикл можно растянуть или укоротить, можно скорректировать время, держа их в помещении и меняя продолжительность светлого и темного периодов; если пронаблюдать все эти закономерности, то в каждой из них можно вычислить точку, которую называют сингулярностью. Если москитов ошарашить ярким светом в точно определенное время, цикл напрочь сбивается, и они спят или летают, когда заблагорассудится, без всякого порядка. Другая точно рассчитанная вспышка вернет их обратно в цикл.

Оззи уставился на Мавраноса.

– Да. Очень точно. Пример куда лучше, чем мой, со столом для костей; и все же я думаю, что тебе, если и пробовать, то в Вегасе. Там ты окунешься в самый необузданный поток номеров и шансов, и психологических факторов – тут уж поверь на слово. И это помогло бы получить шансы на успех даже с явно упорядоченными явлениями, или людьми, или чем там еще. Так что, когда волна переустройства спадет, будет стимул для того, чтобы она откатилась на сторону порядка. Как затравочный кристалл. – Старик зевнул и добавил: – Так я думаю.

Крейн снова заставил себя встряхнуться и сунул руку в карман.

– А что можно сделать, чтобы спасти Диану?

Оззи вдруг напрягся.

– От чего, по-твоему, ее нужно спасать?

– Посмотри вот на это, – сказал Крейн, передавая старику фотографию леди Иссит. – Полагаю, «сбросить» означает «убить».

– Ты прав, – ответил старик, взглянув на снимок и прочитав надпись на обороте. – Я, в общем-то, уверен, что с нею все будет в порядке. Кто-то из них хочет использовать ее, кто-то – убить, но она невидима для них – она никогда не играла в «присвоение», – и даже если они прямо сейчас схватят тебя и меня и напичкают нас пентоталом, это ничего им не даст, потому что ни ты, ни я не знаем, где она находится. – Он вернул фотографию Крейну. – Нет, сынок, лучшее, что мы можем сделать, это оставить ее в покое.

Оззи посмотрел на часы и поднялся со своего места.