Последняя страна

Абу — почти никогда не принимал людей своего народа, за исключением тех, кто имел с ним какие-то общие дела — но вот для британцев, на которых в основном и держалась их власть — у него всегда было время. Поэтому — когда сэр Роберт, вернувшись из бессмысленной поездки в Сидру, запросил аудиенцию — он сразу же получил ее…

Дворец — за то время пока он был без хозяев — чуть обветшал, но все еще держался, все-таки камень есть камень. Внутри было на удивление прохладно — архитектура была такова, что прямой солнечный свет почти не попадал во внутренние помещения, а решетки вместо стекол обеспечивали постоянную вентиляцию воздуха. В помещениях дворца — было полно гвардейцев, они лежали без дела, слонялись, играли в карточные игры, которым научились от англичан, пытались во дворе заниматься какой-то шагистикой. Перед вратами в покои стоял парный караул, британец — и местный страж ворот. Открывая дверь, британец подмигнул своему шефу: если будет приказ, он пристрелит этого жирдяя столь же обыденно, сколь сейчас охраняет…

Абу — занимал княжеские покои, но обустроил тут все по-своему — в частности, тут появился стол, типично европейского вида. За ним — в специальном кресле, сделанном на заказ и выдерживающий поистине слоновий вес, сидел правитель и читал книгу

Увидев сэра Роберта — он поднял книгу так, чтобы тот мог видеть ее название.

— Николо Макиавелли… — оценил сэр Роберт

— Да… — правитель тяжело дышал, как будто пробежал марафон, но так он дышал всегда — поразительно умная книга. Для вас. Но для нас она ничего не стоит.

— Почему же?

— У нас все решается немного по-другому. У вас — ударом меча решается то, что невозможно решить словами. У нас — начинают говорить о том, что невозможно решить ударом меча…

Сэр Роберт напомнил себе, что надо быть осторожнее. Несмотря на все свои отталкивающие черты, как внешние, так и характера — Абу был человеком на своем месте. И ситуацию — он понимал весьма и весьма здраво. Он выжил в жестоком, чуждом сострадания и милосердия обществе, он был жив, хотя его ненавидели все — купцы, феодалы, народ. Нет, никак нельзя его недооценивать…

Правитель тяжело поднялся со стула…

— Я рад вас видеть с визитом, достопочтенный сэр — сказал Абу — хотя и запоздалым…

— Ваше Величество, я явился сразу, как только позволили мои обстоятельства и мои ранения.

— Да, да… — правитель подошел к закрытому легкой, искусной резьбы решетке, через которую с гор сочился свежий воздух — и ваша неприязнь ко мне.

— Простите.

— Ваша неприязнь ко мне — повторил правитель — не притворяйтесь, достопочтенный сэр. Вы думаете, что я дикарь. Что я правлю изуверскими методами. Увы, в нашей земле по-иному невозможно. Наш народ — не признает ничего кроме силы и этим отличается от вашего.

— Сэр, я никогда… — сэр Роберт почувствовал, что начинает проигрывать

— Довольно об этом. Какое у вас ко мне дело?

— Сэр, полагаю, это наше общее дело…

— Вот как?!

Абу улыбнулся улыбкой, стеганувшей как удар кнута. Сэр Роберт моментально понял его намек — этот жирный мерзавец думает, что он пришел просить взятку! Сукин сын! Право же, того, кто берет взятки от местных — надо казнить сожжением на костре. Он не просто набивает себе карман, он опускает в глазах аборигенов Империю!

— Сударь… — надменно сказал сэр Роберт — никто не может упрекнуть меня в излишнем богатстве, но я не нуждаюсь в деньгах, и не считаю для себя возможным принимать жалование от кого бы то ни было, кроме Короля!

Абу явно был удивлен

— Но в таком случае — зачем вы пришли?

— Полагаю, что нам есть о чем поговорить, сударь.

— В таком случае, говорите… — сказал Абу, вернувшись за стол.

Сэр Роберт — коротко изложил свои подозрения…

— Вы ошибаетесь… — сказал Абу, постукивая карандашом по краю стола — увы, но вы ошибаетесь, сэр.

— Вот как?

— Да. Видите ли, я знаю о казаках. И знаю, кто их нанял. Это Касим Аль-Хабейли, человек, предавший ислам и традиции своего народа, человек, превратившийся в презренного купца — собрал армию наемников, чтобы свергнуть меня с трона…

— Касим Аль-Хабейли? Кто это?

Сэр Роберт не знал, кто это такой[12].

— Касим Аль-Хабейли — сын Самеда Аль-Хабейли, нечестивого и забывшего шариат правителя этого многострадального княжества, решившего стать вассалом многобожной Русни и ненавистного мне Белого царя.

И с этими словами — Абу лицемерно провел ладонями по лицу, словно совершая сухое омовение. Конечно, он позабыл сказать о том, что Самеда Аль-Хабейли убили с его наводки, и что по степени нечестивости и развращенности… Абу всего за несколько лет сотворил такое, чего не было за всеми предыдущими правителями рода Аль-Хабейли вместе взятыми.

— Сын Вашего предшественника?

— Увы… — Абу вздохнул

— А кто он?

— Он купец. Купец в Адене. Самый богатый купец в Адене, он торгует с русистами и с племенами дает деньги в рост, он учился в Русне и научился так, как лицемерить, лгать, подкупать и убивать.

— И русские дали ему денег?

Абу закашлялся

— Помилуйте. Каких денег. Эта земля — забыта Аллахом, здесь ничего нет, кроме пустыни и гор, почти ничего не растет. Зачем эта земля русистам?