Последняя страна

— Но это грабеж. Право же, я пришел сюда не грабить.

— Ты разочаровываешь меня, русский. В шариате сказано, что мусульманин должен платить закят и давать милостыню — саадаку. Вместо этого нечестивый Абу — а он, кстати, учился в самой Мекке и знает шариат — берет с нас столько, сколько сможет, гореть в аду его черной душе. Значит — он вор и все эти деньги — украдены. А ты, отобрав их и купив на эти деньги оружие, которое у тебя отняли — не только восстановишь справедливость — но и заслужишь уважение в глазах людей. Все знают, что люди нечестивца, вместе с проклятыми англизами ограбили тебя, забрали то, что принадлежит тебе. Это не прибавит уважения ни одному мужчине, если его ограбили. Но если ты отнимешь деньги у нечестивца и на эти же деньги купишь то, что у тебя отняли — право же, люди будут слагать легенды от твоей находчивости. А уважение людей — это то, что тебе поможет победить.

Григорий кивнул — теперь он понял

— Хвала Аллаху, свят Он и велик, что он послал на моем пути такого мудрого человека как Вы, уважаемый шейх.

— Аллах над всякой вещью мощен — поднял назидательно палец шейх — и даже ты, неверный орудие в его руках. Может, он послал тебя для того, чтобы мы смогли — таки избавиться от позора и унижения, которое мы испытываем каждый день от нахождения под несправедливой и нечестивой властью. А может — и нет. В любом случае — пусть все будет так, как задумал Аллах…

* * *

Нечестивый Абу — принимал дань деньгами, желательно золотыми — но не отказывался и ни от чего другого, в частности — в качестве средства расчета подходил опиум, который выращивали тут во множестве[16]. Их охраняла гвардия, груз — грузили на ослов и доставляли из горных селений в центр мухафаз, административного аналога провинций княжества. Собирали дань феодалы, у которых были собственные бандитские группы и отряды наемников, при необходимости — им придавалась гвардия. Каждый феодал — был хозяином в своей мухафазе, но только до тех пор, пока сдавал оговоренную часть добычи в общую казну. Все остальное — а доля этого остального не оговаривалась никем — оставалось ему и его воинству. Смена наместников происходила очень просто: кто хотел им стать, тот должен был или пообещать Абу сдавать больше, или убить предыдущего наместника — но в этом случае Абу мог «утвердить назначение», а мог и послать войска. Что касается техники сбора дани — где-то дань привозили сами данщики, показывая тем самым покорность и претерпевая унижения — а где-то за данью ездили. Причем те, кто ездил — нередко тоже брали больше, чем приказано — на свою долю. Каждый — получал в этой системе свое — кроме тех, кого безжалостно обирали. Их мнение — не интересовало никого…

Григорий — а он должен был идти впереди — твердо ступал по иссушенной солнцем, каменистой земле, приближаясь к небольшому, грязному городку, присутствие которого ощущалось по дыму и непередаваемой вони. Он — а с ним еще трое и двое местных — сопровождали двух мохнатых осликов, нагруженных переметными сумами. Ослики — покорно трусили по дороге, везя положенную от племени дань феодалу по имени Абу Хурайша — бывшему купцу, который собрал банду наемников, скупил некоторое количество земли и стал землевладельцем. На его земле — не выращивалось ничего, кроме ката и люди судачили о том, а платит ли Абу Хурайша подать со своих земель или все-таки нет. Судачить можно было много — вот только время разговоров прошло. Настало время действовать…

Рядом с ним, чуть отставая на шаг — ступал парень по имени Джасим. Молодой, необычно высокий для горца — он не скрывал свое лицо, а помимо винтовки — у него был теперь пистолет на поясе, тот самый Кольт, который он носил с большой гордостью…

— Скажи, рус… — говорил он — а почему вы почитаете пророка Ису, но не отдаете должного Пророку Мухаммеду, да приветствует его Аллах. Разве это правильно, ведь Пророк Мухаммед родился позже и был последним из тех, кого послал на землю Аллах…

— Нас крестили по вере Исы — ответил Григорий — и разве ты не знаешь, что запрещено обращать в религию ислам насилием.

— Да, я знаю это — ответил Джасим — потому я и говорю с тобой, надеясь, что ты уверуешь…

— А разве хорошо это — отказываться от веры отцов?

— Наверное, нет — смутился Джасим — но все равно, каждый человек должен принять ислам, только тогда мы будем жить в мире. Ты лучше скажи мне, рус, правда, что у вас женщины ходят, не закрывая своих лиц…

— Правда. А откуда ты знаешь?

Джасим немного смутился

— Мой брат уезжал… работать. Он говорит, что там есть много такого, чего нет в горах. И что там женщины не закрывают лиц, что харам.

— Почему же это харам?

— Потому что лица не закрывают только рабыни — сказал Джасим — и проститутки…

Но по голосу его — было понятно, что сам он — был бы не прочь хотя бы посмотреть на женщин руси, не закрывающих лиц…