Последняя стража

Затем что-то разладилось: Хаймеку видно было, как Натан с упрямым выражением на красивом лице говорил что-то решительное, топая при этом ногой, а родители, похоже, ему возражали, но при этом непрерывно кивая. Деталей Хаймек уже не расслышал, поскольку вся семья скрылась в коридоре. Последнее, что рассмотрел Хаймек, было: мама Натана пытается взять его за руку, которую Натан резким движением убирает за спину.

У входа в здание дежурил сторож таких размеров, что проскользнуть мимо него незамеченным могла бы, пожалуй, только мышь. Хаймек не мог и остался снаружи. Он сделал попытку заглянуть внутрь здания через просвет между туловищем сторожа и косяком двери. Он, пожалуй, мог бы разглядеть что-нибудь, если бы сторож не перекрывал ему поле обзора, непрерывно поворачиваясь, ерзая, прикуривая и потягиваясь. Хаймек сел у самого порога и приготовился ждать. Столько, сколько надо. Как только Натан, его мама и новый папа выйдут из канцелярии, он войдет туда и выпишет сам себя. Когда семья Натана будут идти обратно, в руках у них будет необходимая для выписки бумага и – Хаймек был почему-то очень уверен в этом, – они не откажутся показать ему ее.

Он сидел и ждал. Жизнь научила его ждать. Солнце стояло в зените, и тень сторожа была короткой… потом она начала расти. Потом она выросла настолько, что Хаймеку в голову пришла довольно смешная мысль – сторож надоел тени, и она собирается улизнуть от него по пожарной лестнице.

Когда чуть стемнело, Хаймек забеспокоился.

– Сколько времени нужно, чтобы расписаться? – спросил он у сторожа с некоторой тревогой.

Сторож потянулся, упираясь ногами в порог.

– Минута, – важно сказал он после некоторого раздумья. – У кого все в порядке – минута. Или две. Зашел, расписался – и вышел. Долго ли?

– Выходит, у Натана не все в порядке, – сказал Хаймек с огорчением. – Они давно уже вошли.

– Если ты имеешь в виду этих… последних, – сказал сторож и почему-то крякнул, – то они давно уже пьют дома чай. У них-то как раз и было все в порядке – вошли и вышли.

– Но я их не видел, – возразил Хаймек.

Этот сторож просто шутит. Скучно ему сидеть, вот он и подшучивает над ним. Или, наоборот, хочет успокоить. Ведь Хаймек только что сам додумался: если кто-то не выходит достаточно быстро – значит у него бумаги не в порядке. Ну, он-то, Хаймек, здесь явно не при чем. Может быть, директору распределителя не понравился новый папа Натана? Что касается его самого, то и такой причины для него не существует – у него нет папы. Ни нового, ни старого…

– У меня все в порядке, – заверил Хаймек сторожа, который встал и потягивался. Хаймек едва доставал ему до груди.

– Тогда чего же ты торчишь здесь три часа? – спросил сторож. У него было большое круглое лицо, выбритое до зеркального блеска. На толстых губах змеилась ухмылка. – Если все у тебя в порядке – можешь войти.

– Но… там же… они. Натан… и все его.

Сторож не без удовольствия посмотрел на тщедушную фигурку Хаймека. Какой забавный еврейчик. Глупый… но упорный. И он отодвинулся от входа в канцелярию распределителя, который целиком закрывал своей огромной тушей.

– Иди уж… А что до твоего приятеля, – добавил он, заметив, что Хаймек снова открывает рот, – не беспокойся. Они уехали… давным-давно. В Ляхов.

– В Ляхов?

– В Ляхов. Есть такой город… очень древний. По нему и поляков зовут – ляхами.

Тут Хаймек понял, что надо решаться. Как это с ним уже бывало, ноги сами решали, что им делать. Сейчас они просто приросли к земле.

– Ну, – пробурчал великан у входа, – решай. Или туда, или сюда. Не бойся. Покажись начальнику. Он тебя не укусит – уж больно ты костлявый, ха-ха-ха!

Итак, вход был свободен. На какое-то мгновение в сердце мальчика закрался страх – а ну, как он войдет не в ту дверь и попадет в комнату, откуда нет выхода? Ведь с ним в эту ответственную минуту нет ни мамы, ни даже нового папы, чтобы помочь, если понадобится. Сторож заметил его колебания и снова расхохотался.

– Ну, ты и чудак, – громыхнул он и легко, словно перышко, поднял Хаймека в воздух, обхватив его за локти точь-в-точь, как сделал это некогда архангел Гавриил, когда поставил Хаймека перед воротами, ведущими в рай.

Сейчас вместо рая была канцелярия распределителя для сирот.

– Шагай, – напутствовал его архангел.

И Хаймек зашагал.

Его уверенность в себе пошатнулась, когда он увидел перед собой абсолютно лысого человека в тяжелых роговых очках, сидевшего за бесконечным столом, сплошь заваленным бумагами. У человека были запавшие щеки и большие седые усы. Такое сочетание – отсутствие волос на голове и обильные усы – никогда еще не встречалось Хаймеку и это на миг отвлекло его от мысли о бумаге, которую он должен будет подписать. Войдя, Хаймек оставил за собой дверь открытой – теперь пружина сработала, и дверь за спиной мальчика захлопнулось с грохотом пушечного выстрела.

Это вернуло его к реальности. Это… да еще странный тоненький голос, который донесся до мальчика из-за завалов бумаги.

– Проходите, пожалуйста. Имя… фамилия…

Хаймек приблизился к столу еще на шаг, стянул с головы то, что на голове было, и сказал:

– Хаим. Онгейм.