Последняя тайна

– Обычно я жаловался, что мне жарко! Больше никогда не скажу такого! – дрожа под несколькими одеялами, заявил Плакса.

– Еще как скажешь! – ответил Грязнуля, хорошо знавший друга. – Я уверен в этом так же, как в том, что меня зовут Грязнуля!

38

Ветеринары-панголины оказались превосходными специалистами по лечению переломов. Панголины, объяснили они, часто падают и ломают лапы. Они вообще не очень-то проворны! Но у почтенного гостя очень сложный случай: множество осколков и порванные связки. Как бы не началась гангрена. Две недели панголины колдовали над лапой Нюха с разными припарками, пока наконец не сообщили, что рана очистилась. Тогда Нюх встал на костыли, чтобы встретиться с императором.

– Мы рады, что вы живы, и нам очень жаль, что вы не совсем здоровы, – пропел соловей-переводчик.

Великий Панголин принимал четырех ласок в домашней обстановке. На огромной кушетке с вышиванием сидела величественная императрица. В углу комнаты принцесса Поппичу играла с куклой. На сей раз это была летучая мышь в проволочных очках и с чернильными пятнами на груди. Она в точности воспроизводила придворного каллиграфа.

– Вы слишком добры, о Восхитительный! – вежливо ответил Нюх.

– А злая умерла?

– Она мертва, как пыль под вашими лапами, о Серебро Сверкающей Чайной Ложки!

– Прекрасно. Но тайна нефритовых туфель зеленого идола Омма осталась неразгаданной! Вы знаете, где они?

– У меня есть некоторые соображения по этому поводу, о Море Спокойствия. – Нюх повернулся и указал на принцессу, играющую в углу. – Могу я узнать, есть ли у принцессы Поппичу большая кукла-землеройка?

Императрица оторвалась от работы.

– Есть, – ответила она через соловья. – А почему вас это интересует?

– А нельзя ли будет нам посмотреть на нее? Прямо сейчас?

– Разумеется! – воскликнул император. – Поппичу, детка, принеси свою любимую куклу!

Принцесса сморщила мордочку и расплакалась. Императрица поднялась, сходила в детскую и вернулась оттуда с тряпичной землеройкой. Разумеется, на ее лапах красовались пропавшие туфли, пришедшиеся кукле как раз по лапе.

– Это что же, нефритовые туфли украла моя дочь?! – воскликнул император. – Как она это сделала?

Нюх заметил, как через заднюю дверь гостиной пытается улизнуть дворцовый шут.

– Не ваша дочь, о Волшебный Червь Святой Земли, а ваш дворцовый шут, мраморный скунс! Он заказал гипсовые барсучьи лапы, послав за ними одного из садовников-землероек. Надев их, он снял с идола нефритовые туфли и отдал их принцессе Поппичу, в которой души не чает. Несомненно, она постоянно просила его достать их, чтобы как следует нарядить свою любимую куклу-землеройку. Я думаю, о Раковина Бескрайних Океанов, что если преступление и имело место, то совершено оно было только во имя любви! Ваш дворцовый шут не замышлял ничего дурного. – Нюх кивнул в сторону дворцового шута, который стоял опустив голову в ожидании самого худшего. – Для него было немыслимо не выполнить просьбу обожаемой принцессы. В результате расследования мы узнали, что однажды, когда вы намеревались казнить его, принцесса спасла ему жизнь. Она просила вас пощадить его?

– Это верно, – подтвердил император.

– И он остался навеки благодарным юной принцессе!

Император повернулся и когтем указал на мраморного скунса.

– Отрубить ему голову! – пронзительно выкрикнул он, а соловей пропел ужасный приговор. – Принесите ее мне в корзине! Да поживей!

Стражники-циветты схватили несчастного скунса за лапы и потащили из комнаты. Принцесса Поппичу расплакалась и запустила в отца куклой-землеройкой. Великий Панголин, удивленный поступком дочери, что-то сказал жене. Она огрызнулась на мужа и оскалила зубы, словно говоря: «Мне наплевать на твое дурное настроение!» Некоторое время в комнате раздавались крики императорской семейки. Стражники метались между ними, не понимая, окончательно ли решение Великого Панголина. В разгар перепалки появился повар-барсук узнать, подавать ли обед или оставить его на плите. Царил полный хаос.

Наконец страсти улеглись, и император велел привести скунса обратно в гостиную. Несчастного заставили лечь ниц у императорских лап. Началась трехсторонняя дискуссия между императрицей, императором и придворным шутом. Соловей-переводчик счел лишним переводить ее ласкам. В конце концов принцесса вытерла слезы, а мраморный скунс смиренно отполз в угол и принялся играть со своей любимицей. Императрица вернулась к своему вышиванию. Император все еще выглядел взволнованным, но вскоре успокоился и он.

– Что произошло? – спросил Нюх у соловья.

– Дворцового шута помиловали, – ответил тот. – Он обещал никогда больше не делать такого.

– Правда?! – воскликнул Нюх. – Я рад, что его помиловали, но все равно ничего не понимаю.

– Строго между нами! Императрица имеет большой авторитет! Если расстроена ее дочь, императрица выходит из себя! Скунс преданно служит принцессе. Понимаете, к чему я клоню? – доверительно произнес соловей.

– Пожалуй, да. Что ж, хорошо все, что хорошо кончается! – ответил Нюх.

В это время император что-то сказал, и соловей снова защебетал: