Последняя тайна храма

С улицы раздался шум от хлопнувшей крышки мусорного бака. Лайла протерла глаза, встала с дивана и подошла к окну. Двое мужчин грузили свежеиспеченный хлеб в багажник микроавтобуса. Вдалеке за ними, у дверей управления внутренних дел Израиля, уже собиралась очередь из палестинцев, отчаявшихся получить продление вида на жительство. Чуть позади них, при входе в Садовую гробницу, стоял побитый «БМВ» с желтыми израильскими номерами. В машине на водительском месте с трудом можно было разглядеть неподвижную фигуру. Этот автомобиль, или очень на него похожий, Лайла замечала здесь уже несколько раз. Хотя скорее всего это «шинбетовцы» следят за приходившими сюда палестинцами, Лайла не могла отделаться от мысли, что на самом деле наблюдают за ее квартирой. Взглянув еще раз на улицу, она снова легла на диван и продолжила читать статью.

Лайла пробежалась глазами по интервью, в котором аль-Мулатхам всячески оправдывал агрессию против Израиля и клялся продолжать теракты до тех пор, «пока земля Палестины не покраснеет от крови израильских детей». Но пожалуй, самыми леденящими были последние абзацы статьи – каждый раз, как Лайла читала их, мурашки бежали по коже.

«Так же внезапно, как и началось, интервью заканчивается. Мы говорим еще около минуты, затем меня заставляют встать со стула и, не снимая очков, ведут вниз. На выходе из дома я вновь слышу его голос:

– Многие будут считать, что это интервью – выдумка. Прощу вас, мисс аль-Мадани, чтобы снять все сомнения, сообщите израильским службам безопасности, что сегодня ровно в девять ноль пять вечера один из моих бойцов принесет себя в жертву во имя свободы Палестины. Желаю вам благополучно добраться домой.

Спустя два часа меня оставляют на дороге немного южнее Вифлеема. Я сообщаю израильским властям обо всем, что произошло. Той же ночью, в указанное время, на площади Хагар в Западном Иерусалиме взрывается бомба, от которой восемь человек погибают и девяносто три получают увечья. Нагляднее любого интервью демонстрирует нигилизм человека по прозвищу аль-Мулатхам тот факт, что убитые и раненые при взрыве люди пришли на митинг в защиту мира, устроенный организацией «Гуш Шалом».

«Он причинил моему народу не меньше зла, чем основание Государства Израиль, – сказал как-то Са'эб Марсуди. – Раньше нас считали жертвами; теперь, благодаря ему, – убийцами».

Подозреваю, аль-Мулатхам расценил бы это заявление как комплимент».

Лайла отложила статью и еще раз, нахмурив брови, перечитала странное письмо. В нем, безусловно, была заключена какая-то энергетика… Впрочем, сегодня она была слишком измотана. Оставив журнал и письмо лежать на рабочем столе, Лайла повалилась в кровать и заснула практически в ту секунду, как ее голова коснулась подушки. Но и во сне загадочные инициалы ГР не покидали разум журналистки, отражаясь в глубинах сознания подобно далеким раскатам грома.

Египет, Синайский полуостров, вблизи египетско-израильской границы

Это было не иначе как чудо: повсюду свет, там, где никогда света не было. Обставленный дом посреди пустыни. И главное, столько людей! Прожив здесь семьдесят лет, старый пастух не мог вспомнить ничего подобного. Настоящее чудо.

Год назад, в поисках отбившейся от стада козы, он ходил по мелким извилистым канавам, тянущимся по границе с Израилем. Наступила ночь, и он уже собирался ни с чем вернуться домой, когда, взойдя на засыпанный гравием холм, заметил слабый свет в заброшенном пограничном посту. В этой глухой бесплодной части пустыни десятилетиями не появлялось ни души, кроме редких бедуинов, таких, как он сам. И вдруг – свет и передвигающиеся в его лучах фигуры живых людей.

Забыв о потерявшейся козе, пастух подкрался к невысокому каменному сооружению и, встав на цыпочки, заглянул в окно. Внутри, при теплом свечении керосиновой лампы, на незнакомом ему языке разговаривали два человека: у одного в уголке рта торчала сигара, по правой щеке проходил длинный рубец, а на голове сидела маленькая белая шапочка, точь-в-точь такая, какую носят йехудеи[31]; другой был моложе и красивее, с густыми черными волосами и черно-белой куфией на плечах. Они согнулись над раскладным походным столиком, водя пальцами по развернутой на нем карте. Справа от них у стены располагались два удобных кресла, а на другом столе виднелись термос и несколько бутербродов на блюдце.

Старик простоял так несколько минут, затем, испугавшись, что его заметят, спрятался за большой камень и, закутавшись в хлопчатый платок, стал поджидать, что произойдет дальше. Спустя некоторое время он услышал громкую ругань, после чего молодой человек вышел из здания и помочился рядом со стеной.