Последняя тайна Лермонтова

– Успокойтесь, да что вы такое говорите! Айо вы очень симпатичны и она никогда не стала бы причинять вам вред. Даже если бы и могла. Но ее религия на самом деле безобидна, я ведь вам объяснял, это все кинематограф, никаких духов девушка не вызывает. У нее просто интуиция очень развита, к ее советам лучше прислушиваться. А писатель... давайте его выгоним? – подмигнул Михаил, расстегивая воротник мундира. – Неудобная у предков была одежда, правда? И как душно, вы обратили внимание? Это свечи, они кислород сжигают, а система кондиционирования смонтирована, но не подключена. Зима на носу, мы посчитали, что охлаждение в ближайшее время не понадобится. Теперь будем что-то думать, балы со свечным освещением, согласитесь, помогают прочувствовать атмосферу старины... А Левицкий – если он такой псих, пусть катится отсюда, скатертью дорога! Мне он, между нами, абсолютно несимпатичен. Сидит надутый, как сыч. И молчит все время! А книги у него – стилистическое дрочилово. Мыслей нет, одна форма!

– Да ладно, бог с ним. Я не об этом хотела поговорить.

– Я уже в курсе, мне Айо рассказала. А ей Стас пожаловался. Снимок с привидениями стерт. Жаль, я его не посмотрел. А вы хорошо ту фотографию разглядели? Расскажите!

– Потом...

Я действительно собираюсь обсуждать то, что важнее привидений, стертых снимков и вырванных листов из альбома княгини Щербатовой.

– Михаил, дайте, пожалуйста, денег.

Его лицо каменеет:

– А сколько? Для каких целей?

Я рассказываю про приют. Теперь там особенно много щенков. А начинается осень. Волонтеры купили бытовку, но она не отапливаемая. Обогреватель установить нельзя, никаких денег откупаться от пожарников не хватит. Однако в продаже есть вагончики, где уже встроена система отопления; очень удобно, и технику пожарной безопасности не нарушает. Конечно, стоит такой щенячий домик неслабо. Еще нам требуются средства на антигистаминные препараты, противоблошиные ошейники и спреи, корм и консервы, на матрасики, миски, вакцины, витамины...

Я говорю и одновременно даю себе мысленную установку: не заводись.

Я говорю и одновременно осознаю: не получается у меня не заводиться!

Какое у Панина лицо, напряженное, злое. Кто это говорил, что он симпатичный и похож на чуть постаревшего Аполлона? Не верьте! Фигню спорола! Бизнесмен жадный, вон глаза вытаращил, а сейчас затылок скребет. Такой за копейку удавится. У самого миллионы, а на щенков денег жалеет, гад!

– Послушайте, можно задать вопрос? Почему именно собаки? Я занимаюсь благотворительностью, но ко мне никогда не обращались с просьбой оказать помощь приюту для животных. Обычно я помогал детским домам...

– Я думаю, любая помощь – это хорошо. Жизнь в детском доме действительно, не сахар. Но все-таки дети там находятся в тепле, относительно накормлены, ими занимаются врачи и педагоги. А бродячие собаки всего этого лишены!

– Слушайте, но... сравнивать людей и собак...

– Никакого сравнения, животные лучше! Они своих детенышей не бросают! Они свои пропитые алкоголические гены через потомство не размножают! Дети из детских домов – только с виду трогательные дети, а как только у них начнется хотя бы подростковый возраст – это уже неуправляемая стихия, которая и себя разрушает, и окружающим может повредить. А собака из приюта – это самая обычная нормальная собака, у которой просто нет хозяина!

Этот разговор ни к чему не приведет. Я понимаю это по маске, в которую застыли так нравившееся мне прежде черты.

Успокойтесь, молодой человек. Не надо делать такое лицо, как будто бы ваш вышколенный лакей в напудренном белом паричке притаранил вам вместо кваса ослиной мочи, а вместо ботвиньи – солянку из крысы. Расслабьтесь, в конце концов за спрос не бьют.

Оставайтесь при своих деньжатах. Или же, и правда, помогите детскому дому – на том свете, говорят, зачтется.

Бедные мои собачки... Но ничего, как-нибудь решим этот вопрос со щенками. Я попрошу, чтобы мне давали большую нагрузку – у экспертов зарплата зависит от объема сделанной работы. Буду вкалывать больше, больше заработаю, а мужу ничего не скажу. Он и так удивляется, почему мы два года деньги на новый телевизор откладываем и все никак не насобираем. Поэтому Леню во все тонкости посвящать нельзя. Все, что можно было урвать от семейного бюджета, я уже похитила. Так что остается один вариант – заработать побольше денег и всю заначку передать в приют. Прорвемся! Хотя я бы никогда не подумала, что Михаил такой жмот. Впрочем, неудивительно: последний бутерброд человек скорее разделит с голодным псом, чем лишний кусок омара. От достатка многие люди почему-то черствеют...

Пока я окончательно прощалась и со своей любовью и с надеждой получить на приют хотя бы пару тысяч рублей, Панин достал телефон.

– Виктор Анатольевич, здравствуйте! Извините, что поздно звоню, вопрос вот какой. С вами свяжется Наталия и сообщит реквизиты приюта для бездомный животных. Перечислите на этот счет сто тысяч. Как чего! Долларов! Да, вы все правильно поняли. Вам продиктуют номер счета и вы перечислите на него сто тысяч долларов.

Ой...

Я не ослышалась? У нас будет сто тысяч?