Последняя тайна Македонского

Керри сначала помогла сестре выбраться из зарослей, а потом ещё и придержала её, не давая кинуться на обидчика. За это время виновник столкновения поднялся и недоумённо огляделся, не понимая, как его угораздило упасть на ровном месте. Царапины он мужественно проигнорировал, а вот с разбитым в кровь коленом дело обстояло намного хуже. Глядя, как мальчишка размазывает кровь по ноге, Ева его даже пожалела. Постанывая от боли, пострадавший добрался до пруда и принялся промывать ссадину.

– Пойдём за ним, – решила Керри. – Посмотри, у него пальцы в чернилах. А набедренная повязка из хорошего полотна. Наверняка это один из учеников. Все школы в Древнем Египте расположены при храмах и библиотеках.

Так и сделали. Мальчишка шёл медленно, и дело было не только в разбитой ноге. Время от времени он останавливался и пугливо озирался. Но дорогу знал и уверенно протискивался между плотно растущими кустами, срезая углы через малозаметные проходы. Судя по всему, он стремился обойти храм стороной и держал путь куда – то на запад. В жилую часть Рамессеума. И вдруг в какой – то момент девочки его потеряли. В одном из двориков большого одноэтажного строения отвлеклись на бассейн – явно хозяйственного назначения, без всяких уточек и лотосов. Притянула вода, которую захотелось зачерпнуть ладонями. И тут мальчишка юркнул в одну из многочисленных дверей здания, разделённого на множество помещений. Девочкам ничего не оставалось, как подняться на крыльцо длинной веранды, крыша которой поддерживалась резными столбиками, и начать осматривать многочисленные комнаты.

Распахнув одну из дверей, девочки увидели на полу плетёные циновки, сундук и маленькую скамеечку с вогнутым сиденьем. Керри сразу предположила, что это и есть школа писцов.

– И как же они тут учились? – удивилась Ева.

Действительно, здесь не было ничего такого, что напоминало об учебном процессе.

– А вот так и учились, – со знанием дела ответила Керри. – Выносили циновки во двор и садились вокруг преподавателя. А в комнатах жили. Это храмовая школа. В таких обучались даже дети фараонов.

Пока девочки рассматривали школу писцов, появился потерянный проводник. Он, прихрамывая, нёс на плечах мешок, собираясь незамеченным покинуть веранду. Но не успел. Навстречу вдруг вышел рослый темнокожий мужчина с тонкой палкой, явно имеющей отношение к системе обучения, потому что при виде её мальчишка выронил поклажу.

Воспитатель схватил подростка за ухо и начал выкручивать. Ученик завопил от боли, да так пронзительно, что Ева закрыла ладонями уши.

– Лакомка Шеру, – темнокожий улыбался и при этом продолжал выкручивать ухо, несмотря на мольбы о пощаде. – И почему ты здесь, когда все приличные ученики ушли оплакивать владыку вместе с учителем?

– Он сам… послал меня… за свитком о победах Рамзеса Великого! – В три приёма ответил несчастный прогульщик.

– Ложь. Это дважды и трижды ложь, – мучитель прошёлся палкой по спине виновного. – Ученикам нельзя входить в библиотеку без сопровождения учителя и в отсутствие жреца– хранителя. Что у тебя в мешке?

– Друзья просили захватить…

– Ага, значит, эти бездельники не хотят соблюдать положенный пост и потихоньку набивают себе брюхо? Да ещё в чёрный день, когда народ Египта оплакивает великого фараона? Ну – ка, открывай и показывай, – воспитатель наклонил мальчишку к мешку.

Шеру вытащил оттуда свёрток из холстины, развязал узел, и воспитатель палкой начал перебирать содержимое:

– Да вы совсем страх потеряли… Ну, жареная утка, ну, лепёшки в меду – за это можно и простыми палками отделаться. Но разве ты не знаешь, Шеру, что младшим ученикам нельзя пить вино? Да ещё в день траура? Как ты думаешь, что после этого с тобой сделает старший наставник?!

– Не надо показывать наставнику, достопочтенный Нубу, – захныкал подросток. – Пусть будут только палки, не показывай ему вино! Молю тебя, иначе меня могут выгнать из школы!

– Конечно, могут, – деловито ответил страж. – Тебя и так терпят только из – за тех даров, что носят в храм твои родичи иудеи…

– А вы лучше возьмите себе это вино. Вкуснее не бывает. Попробуйте!

Девочки видели лицо нарушителя: оно выражало скорее злость, чем испуг и раскаяние.

Воспитатель, не устояв перед хвалебной одой вину, сделал несколько глотков прямо из горлышка. Его толстые губы тронула блаженная улыбка, он отпустил, наконец, ухо несчастного, уселся на корточки и вновь приложился к кувшину, бросив палку и удовлетворённо поглаживая себя по выпирающему животу.

Шеру усмехнулся, отбросил палку ногой. Воспитатель не отреагировал, увлечённый напитком, и девочки не могли не заметить, что Шеру совсем не напуган. Он спокойно собрал еду, сунул в холщовый мешок. Обернулся, бросив презрительный взгляд на уснувшего прямо на полу воспитателя, и направился к двухэтажному зданию, расположенному напротив школы.