Последняя тайна Македонского

Каким? Начали рассматривать страницы, меняя положение книги. Зеркал или увеличительных стёкол, лупы на столе не было. Что же увидели гости дяди Георга? Они точно отходили от стола, от настольной лампы. Но ведь в библиотеке совсем темно, если не считать заглядывающей в окно полной луны. Может. В её свете что – то проявляется в книге?

Но и под светом луны девочки ничего не увидели. Разговор учёных на крыльце под окном заканчивался. Нужно было относить книгу на место и прятаться за диван. Или вообще покинуть помещение, чтобы не оказаться пойманными. Но рисунки и впрямь – какое – то невероятное чудо: сотканные из золотого воздуха, они, словно сказочный мираж, притягивали к себе, завораживали и обещали открыть тайные миры.

И вдруг на фоне перевёрнутой страницы проступили чёткие линии плана – лабиринта и странная строчка под ним. Ни Керри, ни тем более Ева прочесть её не смогли. Девочки склонились к надписи, интуитивно чувствуя, что здесь, скорее всего, кроется тайна исчезновения отца, как вдруг на картинку с лабиринтом брызнула яркая лунная дорожка. Неведомая сила потянула сестёр внутрь всё разрастающегося света. Девочки попытались удержаться за подоконник, но руки хватали лишь пустоту. В какой – то момент вспышка погасла, и они уже катились по лунной дорожке, как по желобу, вниз. В темноту…

Глава II Солнце Египта

В подземелье

1213 год до н. э.

Тяжело было дышать. Ева не сразу поняла. В чём дело. Оказалось, на этот раз она сама была придавлена сестрой. Но где они? Куда провалились и почему? Откуда такие запахи эфирных масел?

Что – то очень острое впилось в живот. Боль оказалась сильной. Ева дотронулась до живота. Да это же мишка! Белый мишутка из папиной коллекции упёрся в хозяйку острым носом, будто испугавшись неизвестности. И тут Ева сама онемела от страха: ей на лицо легла чья – то рука. Девочка вцепилась в неё зубами, а в ответ получила удары пятками – это Керри попыталась подняться и в темноте оперлась на лицо сестры.

Керри безмолвно вопила от укуса. Неосторожных движений хватило, чтобы с верхних полок слетел глиняный кувшин и разлетелся вдребезги, его острые черепки осыпали сестёр.

– Проклятые крысы, каноп разбили, – раздался раздражённый голос.

Послышались прерывистые шаги, и девочки рассмотрели на занавеске, за которой они оказались, свет приближающейся масляной лампы. Полог тёмной материи откинулся. Высокий, худой мужчина в длинной тёмной одежде несколько секунд прищурившись всматривался в сторону девочек. Он оказался настолько близок, что сёстры успели рассмотреть его длинные жидкие волосы и грубый шрам на лбу. Мамочка!!!

Однако то ли старик оказался близорук, то ли со света в темноте и впрямь ничего нельзя было рассмотреть, но он, пошмыгав носом, задёрнул шторку на место. Керри и Ева набрали полную грудь воздуха, не веря в спасение. Зато теперь в щель неплотно задёрнутой занавески проникал свет факелов, и можно было рассмотреть просторную комнату, посреди которой располагался массивный каменный стол, уставленный сосудами разных форм и размеров.

– И за что наказан наш род? – бубнил старик, поправляя сосуды на столе. Пришедшие в себя девочки вдруг с удивлением отметили, что говорит он на совершенно неизвестном, но почему – то понятном им языке. – Все живут спокойно, тихо, а я? Это всё прадед, всё он сотворил, да не будет ему радости на священных полях Иалу! «Я, дорогой мой внук, оставляю тебе в наследство самое таинственное ремесло парасхита!». И что оно мне дало? Разбитую голову? – старик дотронулся до шрама. – Сломанную ступню? То, что после каждого вскрытия тел мне нужно спасаться на своей короткой ноге бегством от тех, кто меня же и нанял вспороть живот умершему?

Старик переместился к очагу в противоположном углу комнаты, разворошил в нём тлеющие угли, бросил на них щепотку какой – то сухой травы. Она коротко вспыхнула, появился белёсый дым, от которого тут же стали слезиться глаза. Сам хозяин, похоже, к такому едкому дыму привык, потому что, не унимаясь продолжил какие – то приготовления:

– Отец меня наставлял и успокаивал: «Ты, мой мальчик, будешь великим парасхитом, тебе доверят вскрывать самым острым эфиопским камнем тела великих людей, почти богов. И пусть тебя упрекают, что ты вредишь человеческому телу после смерти, зато…».

Закончить монолог старик не успел. Со скрипом отворилась тяжёлая дверь около очага, отчего искры взметнулись под самый потолок, и послышались протяжные песнопения. Парасхит словно прилип к стене, пропуская в комнату странную процессию.

Впереди шествовал некто в маске шакала, далее следовали головы павлина, сокола и огромная, увеличенная до необычных размеров, человеческая, испугавшая девочек своей нелепостью не меньше, чем шакалья.

Керри, оберегая Еву, прикрыла ей глаза, но та замотала головой, требуя свободы.