Последняя тайна первоэлемента (СИ)

-Я помогу - мой спутник, облаченный все в ту же черную могучую экзоброню, подхватил кремень и кресало и с одного удара высек сноп искр, которые, выплясывая, прыгнули на бумагу под ветками и тут же подожгли ее. Бумагу под ветки подсунул мой спутник. Он же принес еще дров и подкинул их в уже прилично разгоревшийся костер. Затем он помог мне отстегнуть с себя все части брони, и я, сидя голым у костра, пытался развернуть мешок так, чтобы из него получилось одеяло. Спустя минуту мне это удалось, и я укутался в шершавую ткань, которая сушила и согревала меня. Костер растопил лед в радиусе пяти метров, и теперь я уже сидел на тротуаре, вымощенном серой бесцветной плиткой. У дальнего конца пещеры, в тупике за квадратным провалом канализации, виднелись следы бордюр, которые ограждали шоссе. Самого же шоссе видно не было. Только ледяную стену. Вокруг костра пол уже порядком нагрелся. Сидеть на нем теперь было очень приятно. Я и сам не заметил, как, подоткнув под себя одеяло, распластался на земле. Я смотрел наверх, лежа на спине. Потолок пещеры переливал удивительными цветами. Они были такими холодными и в то же время...спокойными. Я любовался переливами и сам не заметил, как мои глаза закрылись.

Через минуту я уже спал крепким сном.

Глава 11

Времени в обрез. Я сидел в библиотеке, пристально вглядываясь во встроенный монитор. Искусственный интеллект указал мне идеальный маршрут до первой точки приземления космической станции. Это должна быть станция номер шесть, самая ближайшая ко мне. Ближайшая относительно. По заверению компьютера, до нее мне придется идти пешком несколько лет. Годы моей жизни уйдут на то, чтобы добраться до еще одного живого человека, которого сейчас даже нет на планете. Я не знаю о нем ничего. Как и говорил старик, информация обо мне стерта, и точно так же она была стерта обо всех остальных участниках миссии. Последнюю неделю я занимался лишь тем, что отлеживался на диване, купался в ванной и поедал вкусную еду из холодильника. Я притащил из комнаты под выходом манекены, расставив их по всему убежищу. Беседовать с ними поначалу казалось мне забавным, я даже надел на них вещи, но через неделю они начали меня пугать своим видом, и я стащил их обратно в комнату. Мне нужен был отдых. Теперь же я сидел здесь, в своем мягком кожаном кресле, и в моей голове выстраивались невероятно длинные логические цепочки, включающие в себя все возможные варианты развития событий. Вариант остаться здесь я выкинул сразу. Вариант запустить станцию на орбиту и за час долететь до места назначения я тоже отбросил, по двум причинам. Первая: долбаная станция не летает, и вместо чудесного отдыха в космосе мне пришлось воочию лицезреть все ужасы, которые заменили на земле всю флору и фауну; и вторая: даже если бы она летала, управлять ей я все равно не смог бы, ведь я не знал как. Третий вариант был наиболее логичным, но следовать ему нужно было немедленно. Нужно было идти. Одному. Пешком. Прямо сейчас. У меня нет времени даже на то, чтобы изготовить себе новый наплечник, взамен того, который прожевала тварь-хамелеон, но на это мне уже наплевать. Мысль о том, что спустя столько лет, проведенных в одиночестве, мне, наконец, удастся увидеть живого человека, не оставляла меня ни на секунду. Я стал одержим ею. Всю последнюю неделю я думал только о том, как буду сидеть и разговаривать с живым человеком. И он будет не просто слушать меня. Он САМ будет говорить. И я буду слушать его точно так же, как все эти долгие годы мои монологи слушал мертвый старик наверху. Я расхаживал взад и вперед по комнате, нарезая круги вокруг кресла. Идти. Нужно идти! Теперь у меня есть ключ, который может открыть дверь наверху. Эту дверь можно открыть лишь двумя способами. Дождаться пока истечет время на таймере в капсуле, и тогда запорный механизм автоматически разблокируется, или открыть ее ключ-картой. Ключ! У меня есть ключ! Нервное возбуждение не отступало от меня всю неделю. Я уже не мог спать как раньше. Пропал аппетит. Все, чего я хотел, это поговорить с живым человеком. Увидеть его. Через три дня я совершил поступок, от которого у меня подступил ком к горлу. Тело старика, за которым я так старался ухаживать все эти годы, сейчас лежало у меня на руках. Я спускался по лестницам, проходя из комнаты в комнату. Когда я оказался перед последним люком, то слезы невольно навернулись мне на глаза. Я очень аккуратно положил тело старика на землю и повернул черную ручку. Потянув крышку на себя, моему взору, как и много лет назад, предстал черный зев. Я вновь взял старика на руки и начал спускаться вниз. Стоя на самом краю лестницы, во мраке, на последней освещенной ступени, я вытянул руки вперед, а затем разжал пальцы, которые все это время были сцеплены на его одежде. Он полетел вниз. Его рот был открыт, словно он что-то выкрикивал. Но этот крик был немым. По моим щекам текли слезы. Из меня словно выдернули кусок...