Последняя тайна жизни (Этюды о творчестве)

Каково же было удивление жены его младшего сына, когда уже после кончины Ивана Петровича она зашла сюда и неожиданно увидела человека, спускавшегося с большой церковной книгой с клироса: это был вылитый Иван Петрович. Сходство было поразительное, отличие заключалось лишь в том, что академик И. П. Павлов после перелома ноги заметно прихрамывал, а у его двойника была ровная походка. "Тогда я и поняла, откуда пошла эта легенда", — написала она в своих воспоминаниях.

Если собрать все легенды об И. П. Павлове, может получиться отдельная книжка. Но главное — не просто пересказать полуфантастические истории, будто бы случившиеся с великим ученым. Гораздо интереснее и важнее понять, почему наш соотечественник приобрел такую легендарную известность, в том числе и за рубежом своей страны.

"ЧТО НИ ДЕЛАЮ — СЛУЖУ МОЕМУ ОТЕЧЕСТВУ"

За рубежом работы И. П. Павлова по изучению мозга стали известны намного позже, чем в России. Его знаменитый доклад на Мадридском международном съезде физиологов в 1902 году фактически прошел мимо его коллег: он слишком опережал тот уровень исследований, на котором они работали. Ни его имевшая большой успех лекция в Лондоне об изучении "так называемой душевной деятельности высших животных", ни даже сенсационное сообщение на следующем международном конгрессе, в Гронингене в 1913 году, об исследовании высшей нервной деятельности не приблизили ученых вплотную к пониманию павловских условных рефлексов.

И только в 1927–1928 годах, когда его труды были переведены на английский язык и изданы в Англии и Америке, ученый мир смог подробно ознакомиться с павловскими экспериментами и воздать им должное.

Но самого Ивана Петровича иностранные ученые запомнили после первого появления. Гостя из далекой России старались встретить с особым почтением, не забывая, впрочем, что он очень ценит чувство юмора.

В 1912 году И. П. Павлов приехал в Кембридж получать почетное звание доктора. Церемония вершилась по средневековым традициям. Торжественная процессия медленно прошла по университетскому двору. Впереди будущих докторов, одетых в алые тоги и черные бархатные береты с золотым шнурком, важно шествовал канцлер в златотканой мантии. Серебряный жезл нес специальный гарольд, его сопровождали пажи. По сигналу — удару жезлом — посвящаемого подводили к креслу канцлера, на латыни звучало цветистое хвалебное слово. "Ничего не разобрал, — вспоминал Иван Петрович, — хотя всю юность долбил латынь".

Когда же он после вручения диплома проходил через зал сената, с галереи для публики ему в руки опустили игрушечную собаку, утыканную резиновыми и стеклянными трубками, наподобие павловских животных. Этот шутливый символический дар преподнесли Ивану Петровичу студенты-физиологи, заранее подвесившие игрушку на длинной веревке, протянутой от галереи к галерее. И. П. Павлов был весьма доволен (шутка была в его духе) и хранил этот сувенир в своем кабинете в Ленинграде.

Популярность его росла раз от разу. Никто из наших ученых не пользовался таким авторитетом на Западе, как И. П. Павлов.

На Международном конгрессе в Бостоне в 1929 году Ивану Петровичу исполнилось восемьдесят лет. Его чествовали как самого выдающегося человека в этом громадном собрании. Из России пришли поздравительные телеграммы, в том числе от Академии наук и известного театрального режиссера В. Э. Мейерхольда. "Гениальное учение Ваше об условных рефлексах, — говорилось в его послании, — имеет громадное значение для нас, работающих над проблемой актера на сцене, для которого так важен Вами данный анализ проявлений нервной деятельности и так блестяще отвергнутый Вами фетиш души".

Его яркие выступления на конгрессе вызывали долгие восторженные аплодисменты в зале. Но, верный себе, великий физиолог в ответ роптал и даже, случалось, грозил кулаками, стараясь прекратить эти "помехи в работе". Академик И. П. Павлов не только не стремился к славе, но и просто-напросто тяготился излишней популярностью.

Профессор Кембриджского университета Дж. Баркрофт, вспоминая встречи с И. П. Павловым, писал: "…На больших торжествах, куда все другие ученые являлись украшенными всеми атрибутами внешности, во всеоружии своего положения, Павлов, из них самый великий, выступал в простом одеянии из грубого синего сукна и возвысил этот костюм до мундира, затмившего своим достоинством все остальные. Он имел выправку военного, был несколько худощав, но энергия в нем била ключом: он являлся олицетворением благородства и сердечной доброты".

Оценивая визит 80-летнего И. П. Павлова в Америку, профессор Д. Г. Келлог говорил, что это "было триумфальное шествие, когда от одного собрания ученых он переходил к другому. И был встречен повсюду с такими овациями и уважением, какие редко выпадали на долю ученых всех времен".

На обратном пути академик И. П. Павлов посетил Англию, где был принят в Лондоне в королевском медицинском обществе, президент которого, представляя гостя коллегам, сказал: