Последняя версия

— Тогда, до завтра… Время позднее, давай подвезу тебя к дому…

За последний месяц Пантелеймонов оказывает своему главному технологу особые знаки внимания, разве только не пытается завалить женщину на заднее сидение своей машины. Лучше пройтись пешком, подрожать от страха, чем испортить отношения с начальником очередным отказом.

— Стоит ли вам делать крюк? Узнает жена — припадок обеспечен. Я бегом по парку — пятналцать-двадцать минут и — дома.

— Сейчас в парке бродят наркоманы и бомжи. Как бы чего не случилось…

Светка понимала: Пантелеймонов беспокоится не об её безопасности — его волнует предстоящая выставка, ведущая роль на которой доверена ей. Поэтому её изрядно обижала фальшивая забота директора. Обычно редко когда предложит подвезти, а сейчас прикидывается джентльменом. Знаем мы это «джентльментство», от него за километр сексом припахивает.

— Ну, смотри, — недовольно пробурчал генеральный, усаживаясь в свой «мерседес». — Мое дело предложить…

Машина презрительно фыркнула и поехала к заранее раскрытым воротам.

Обиделся? Ну, и черт с ним, пусть обижается, подумала Светка, зябко ежась на холодном ветру. Разве позвонить Костику — пусть встретит? Нет, не стоит, ничего с ней не случится.

В этот момент дежурный позвал её к телефону.

— Кто звонит? — шопотом спросила она.

— Какой-то мужчина. Не отрекомендовался.

Скорей всего, Костик беспокоится, подумала Светка, принимая из рук сторожа трубку, беспокойный он, заботливый. Повезло ей с мужиком, ох, как повезло: работящий, внимательный, не алкаш и не гулена.

— Слушаю, Алферова, — сухим, деловым тоном произнесла она, приготовившись перейти на любящий, благодарный голос, если на самом деле звонит муж. — Я у телефона… Алло!… Алло!

В трубке молчание, только прослушиватся тяжелое дыхание абонента. Несколько долгих секунд и — частые гудки отбоя. Непонятный звонок не особенно взволновал женщину — ошиблись номером, решили подшутить, после передумали — мало ли причин. С досадой положила трубку на рычаги и побежала к воротам. Понадобится — позвонят домой, все её подруги и коллеги по работе знают домашний номер.

Возле калитки с ноги на ногу переминался дед Ефим. Видимо, холодный ветер изрядно донимал старика, от него не спасали ни валенки, ни теплый полушубок, ни кроличья шапка с опущенными ушами.

— Домой подались, Светлана Афанасьевна?

Хороший старикан, улыбчивый, всегда здоровается, заранее откроет калитку. Не то, что угрюмый молчун в вестибюле — приветливого слова не дождешься, улыбки не выдавишь.

— Домой, дедуля. Время позднее — пора отдохнуть.

— Точно, пора. Сергеич, небось, волнуется. Позвонили бы ему, предупредили…

— Хотела, но передумала. В такую погоду хозяин собаку из дому не выгонит, сама добегу, не маленькая.

— Ну, ну, беги, милая. Да не боись, посторожу. В случае чего кричи погромче — милицию вызову… Время-времечко, — завздыхал сторож, вытирая рукавом куртки слезящиеся глаза. — Раньше с бабкой-покойницей по ночам гуляли — не боялись, а нынче — там убили, там изнасильничали, там пограбили…

Старик посветил в сторону парка фонариком. Странная заботливость — свет от неоновых букв «Росбетон» ярко освещал площадку перед воротами. Зачем старику допотопное осветительное устройство? Подозрение вспыхнуло и тут же погасло. Глупо подозревать каждого, так можно с ума свихнуться. Что она, спрашивается, сделала этому старику, где преградила ему дорогу?

И женщина, кивнув на прощание сторожу, побежала к входу в парковый массив.

Сумрак постепенно сгущался, под деревьями стало темно и страшно. Светка помедлила, тряхнула мелкими кудряшками и, как пловчиха в воду, бросилась бегом в глубину парка.

Постепенно страх проходил, оставляя некоторое неудобство, подгоняющее её. Быстрей, быстрей… Сейчас — развалина бывшей оркестровой ниши, потом — памятный мостик через речушку, откуда просматриваются высокие здания центральной части Кимовска.

На неё напали возле мостика. Напали — не то слово: плеснули в лицо какой-то гадостью, скрутили, заклеили рот скотчем и понесли на руках, будто купленное на рынке, свернутое в тюк, ковровое покрытие.

Страх сковал Светку или неведомый газ, которым брызнули ей в лицо, подействовал, но она не могла пошевелить ни руками, ни ногами. В голове блуждает ядовитый туман, не позволяющий оценивать обстановку, искать пути спсения.

Распеленали пленницу в какой-то узкой комнате, сняли с лица скотч и повязку, положили на диван.

— Жрать-то хочешь? — глухим голосом из-под маски-колпака осведомился один из похитителей. — Не боись, газок не вредный, через полчаса оклемаешься. Только засеки, телка, станешь орать или бить в дверь кулаками — заново свяжем. Веди себя тихо — не тронем.

— Что вам нужно от меня?

— Вот этого сам не знаю. Шеф распорядился провести с тобой ночку… Нет, нет, трахать не станем, не велено портить дорогой товар. Утром позвонят и скажут, куда тебя девать: в парке под деревом закопать или домой отвезти…