Последняя война

Залегли, пригляделись. Как привидения, немцы лежали все в белом на белом снежном поле, по задворкам деревни. Никто не знал, не видел, как они пришли сюда, как заползли в открытый фланг партизанской Дебринки. Значит, когда Славка еще спал после ночного дежурства, они уже были тут, ждали рассвета, ждали артиллерийской расправы, чтобы после нее ворваться в Дебринку, отрезать партизанам путь к отходу и покончить со всеми, кто будет цел.

Славка поставил пулемет на распорки, нащупал глазом белую точку, выстрелил короткой очередью, потом прострочил видимое перед собой пространство, приподнялся и по едва заметному в отдельных местах шевеленью понял, что немцы стали быстро скрываться за неровностями поля.

Он подумал, что вот так же, как здесь, вокруг всей деревни лежат немцы, заняв эти позиции с ночи. Перекрыта ли дорога, ведущая из Дебринки, мимо того сарая, где гонялся за Славкой немецкий стервятник? Быстрее к верхней обороне, рассредоточить партизан по задворкам всей улицы, вплоть до самой дороги, и, если дорога уже перекрыта, выбить оттуда фашистов.

Когда Славка был уже на месте, он услышал, что стрельба поднялась и на нижней улице, где оставался Арефий. Да, Славка был прав: деревня действительно окружена с двух сторон, и хорошо, если не со всех трех. Четвертой стороной была дорога на станцию, к немцам. Можно было бы и не докладывать Арефию обстановку, видно, он и сам теперь мог разобраться во всем, но Славка все же попросил командира группы отослать связного к Арефию, доложить ему о решении рассредоточить партизан по всему порядку домов, вплоть до дороги.

Несколько человек во главе с командиром группы остались на месте, остальные стали продвигаться вверх, оседая по два-три человека позади каждого двора. Славка с часовым, таскавшим мешок с дисками, спешили к дороге. Где-то на середине пути вынуждены были залечь перед старым стожком соломы. Артиллерия со станции начала бить так густо, что невозможно было поднять головы. Вся Дебринка поднялась на дыбы, столбами стояли над ней взрывы, черные пожары. Только привстали, только шагнули вперед, как визг над головой бросил их снова в снег, а впереди вздулся, поднялся черным ворохом сарайчик, потом осыпался, и вместо сарайчика перед глазами лежала теперь груда деревянных обломков, земли и прелой соломы.

Снова поднялись - и бегом через этот дымящийся прах; снова падали ниц, и перед ними снова вспухал, взлетал в воздух то сенничек, то коровник, то овчарня, то просто черно-белый фонтан земли и снега. Все гудело вокруг. Гуще становились дымы пожаров, уже горела большая часть деревенских изб. Жители прятались в погребах, а наверху уже горел дом со всем подворьем или снарядом разворотило крышу, и на кровати, на столы и стулья, на разбросанную и побитую утварь падал тихий равнодушный снежок.

Под боком у черного угрюмого леса, на белом печальном поле рвалась на части, гремела, пожираемая хищным огнем, деревня Дебринка. А немцы, обложив ее с ночи, лежали в снегу, наблюдали за ее гибелью, ждали, когда окончится артиллерийская стрельба, чтобы ворваться на пожарище и учинить свой суд над оставшимися в живых. Под белыми халатами немецких солдат, на железных бляхах ремней родина этих фашистов, их империя, пославшая их сюда, в Дебринку, в Россию, выдавила, отштамповала слова: "Gott mit uns" "С нами бог".

Арефий отвел свою группу и послал связного к командиру верхней обороны также с приказом отходить.

Немцы, заметив отступавших на Голопятовку партизан, поднялись в рост и, уже не скрываясь за складками поля, стали продвигаться к дороге, на ходу стреляя из автоматов. Славка выбрал у обочины удобное место и пулеметными очередями снова положил немцев в снег. Со станции, как видно, тоже заметили черные фигурки уходивших из деревни партизан, снаряды стали ложиться в промежутке между крайними домами и сараем. Немцы боялись попасть под огонь собственной артиллерии. У партизан же не было другого выхода, кроме как пробиваться сквозь эту узкую смертную полоску.

- Прикрывать отход! - приказал Славке Арефий, сам же кинулся, увлекая за собой бойцов, в огневую полосу, где то и дело вскидывались фонтаны земли и снега.

Славка менял позиции, переползая с одного места на другое, каждый раз прижимал фашистов к земле, как только они пытались встать и выйти наперерез отступавшим. Мимо Славки, тяжело дыша, спешили бойцы; один за другим они покидали горящую деревню, и Славке были слышны за его спиной шаги и пыхтение отступавших товарищей. Он испытывал радость, когда гулко работал его пулемет, сильно отдавая прикладом в плечо, когда трясся всем своим черным железом и особенно когда вдалеке падали, скошенные им, едва различимые белые тени.

Партизаны прорывались сквозь грохочущую стенку огня и уже чернели точками далеко по белому полю. Они были теперь в полной безопасности.