Последняя война

Гражданка Калмыкова Софья зачислена в п/отряд 14/1-42 года, где приняла присягу и была направлена в разведгруппу бонцом-разведчиком, а также была строго предупреждена о невступлении в связь с бой-цами-партизанами во избежание нежелательных в условиях партизанской борьбы с немецко-фашистскими захватчиками последствий, а именно беременности.

В вышеуказанном отношении был издан мною специальный приказ о недопустимости беременности в отряде.

Разведчица Калмыкова, грубо нарушив мой приказ, а также грубо игнорируя данное ей строгое указание, вступила в запрещенные отношения с разведчиком Ски-бой и в настоящее время имеет результат беременности, несовместимый с выполнением боевых заданий и с пребыванием в партизанском отряде, который не является, как мной уже указывалось раньше, родильным домом, а боевой единицей в смертельной борьбе с врагом.

За нарушение боевого приказа, выразившееся в беременности, разведчицу Калмыкову отчислить из отряда с оставлением лагеря в течение 24 часов.

Начштаба отряда — капитан Конура.

Что же это за Кочура такая? Славка почувствовал, что он мог бы убить этого человека.

— Вот возьми и напиши,— с улыбочкой, с подвохом сказал Виктор.

Нет, подумал Славка, нельзя... И что же она за жизнь, что писать о ней нельзя?! Не то чтобы запрещалось кем-то, а сам Славка не сделает этого, сам понимает, что нельзя.

А Кочура был вот какой. В шинели и в папахе, какие носили полковники, он выглядел видавшим всякие виды воякой, не потерявшим еще живости в движениях, в походке, спорой, убористой походке старого пехотинца. Он шел этой убористой походкой к штабной землянке, где ожидали его Виктор и Славка, поравнялся, вскинул медвежеватые глазки — ко мне? — и спустился первым по ступенькам. Спустившись, сбросил шинель, снял папаху и сел на скамью перед столом, как бы неофициально, желая предварительно узнать, с кем имеет дело и по какому вопросу. Виктор представился и сразу же сказал о цели приезда.

— Из отряда поступил сигнал,— сказал Виктор.— Но мы все же не очень поверили, что есть такой приказ; вот я снял с дерева,— оказывается, есть.

Капитан Кочура, лысый, большеносый, взбычился, неприютно поглядывая на Виктора,— Славка сидел в сторонке, не участвовал в разговоре,— поглядывал Кочура, обдумывал свои слова, свое поведение. Потом пружинисто поднялся и занял свое привычное рабочее место.

— Приказ,—сказал он низким сильным голосом,— мой, и срывать его никто, кроме меня, не имеет права. Вы инструктор политотдела? Занимайтесь своими делами, не вмешивайтесь.

Виктор не знал, что сказать в ответ. Кочура помолчал и еще сказал:

— Есть у вас ко мне какие вопросы? Если нет, я занят сейчас.

— Вы, товарищ капитан,— сказал Виктор,—ведете себя неправильно. А теперь мы вот с корреспондентом хотели бы встретиться с Калмыковой.

— Ее нет в отряде, и вы меня, инструктор, не воспитывайте, если вы за этим сюда приехали, уваливайте обратно.

— Где Калмыкова?

— Она отчислена из отряда, на территории лагеря ее нет.

— Как у вас, старого человека, язык и рука поднимается на такое? — Это уже Славка не сдержался, выпалил.

Кочура измерил Славку медвежьими глазками и, видно, немного одумался, промолчал.

— Где найти замполита? — спросил Виктор.

— С командиром на операции,— ответил Кочура.

— Тогда, Слава, может, мы сходим к разведчикам?

-г- Разведчики в разведке,—тем же голосом, без выражения, сказал Кочура.

— Тогда,— опять сказал Виктор,— мы вас не будем отвлекать от работы.

Виктор поднялся, надел суконную свою пилотку, за ним встал Славка, и они вышли.

— Он у меня заговорит по-другому,— сказал Виктор вполголоса, когда они вышли из землянки.

И Славка почувствовал, что в Викторе что-то есть такое, о чем он еще не имел понятия. Он поймал себя на том, что робел перед Кочурой, перед чем-то, что было в этом Кочуре и что было, теперь он догадывался, также и в Викторе.