Последняя война

— Ох-ох-ха,— от всей души смеялся комиссар, а переставал смеяться — опять слушал строго, внимательно, глядя на собеседника.

Приходили из разведки и по-другому. Не только приносили нужные сведения, но приносили оружие и первые донесения о вооруженных стычках с фашистами. Там сцапали одного мотоциклиста, автоматом разжились, там подводу перехватили, немцев ухлопали, а винтовки ихние, сигареты ихние с собой забрали.

Не столько оружие немецкое, сколько эти сигаретки немецкие вызывали любопытство в лагере. Угощались ими, в руках вертели, обнюхивали. Пахло чужим, незнакомым, заграничным, туманящим голову, разжигающим неведомые страсти к охоте за живым зверем, за фашистским оккупантом.

Некоторые приходили из разведки не одни, приводили с собой новых людей, большей частью из окруженцев. Так попали в отряд капитан Зеленин, радист Фомич, лейтенант Головко с хорошенькой медсестрой Юлей.

Первые, незапланированные встречи с одиночным врагом, первые трофеи подсказали Сергею Васильевичу мысль планировать в дальнейшем мелкие операции — налеты на небольшие обозы, на мелкие гарнизоны, на отдельные машины или небольшие колонны машин. В лагере появилось немецкое оружие: автоматы с рожковым магазином, ручные пулеметы, винтовки. Партизаны быстро осваивали это оружие.

На исходе третьей недели комиссар учредил в отряде начальника штаба, назначив на эту должность капитана Зеленина. Отряд был разбит на три взвода, появились три взводных — лейтенант Головко, бывший директор школы-семилетки Арефий Зайцев и еще один бывший учитель, Татаренко.

Два взвода уходили на задания, один оставался при лагере для всякого неожиданного случая. Взводные командовали взводами, докладывали комиссару и начальнику штаба о проведенных операциях, начальник штаба, одетый в свою военную форму, сидел за рабочим столом в командирской землянке, работал над картами, над партизанскими донесениями, над разработкой новых операций. Петр Петрович по-прежнему занимался хозяйственными делами. Все было хорошо. Одно только беспокоило Сергея Васильевича: еще с первой разведки не вернулся один человек. Посылали по его следам — никаких сведений, как в воду канул. Может, бежал, может, поймали и сидит он теперь где-нибудь в подвале, а может, и повешен уже или угнан куда. Об этом человеке можно было думать все, и все к нему подходило, потому что ничего определенного Сергей Васильевич не знал о нем. Работал кучером в райпотребсоюзе, кто-то порекомендовал оставить его в отряде. Кто? Теперь Сергей Васильевич уже не помнит...

Выпала первая пороша. И вдруг на рассвете стрельба от просеки, где стоял часовой. По тревоге был поднят отряд, вернее, взвод, охранявший лагерь. Комиссар, командир и начальник штаба шли впереди, шли на выстрелы. Тревога оказалась ложной. На часового напал кабан. Сначала шел он кустами, невидимый. Часовой окликнул один раз, другой раз — не отвечают. Выстрелил. Раненый кабан кинулся на человека, но вторым выстрелом был повален. А часовой бросился с перепугу наутек.

Приволокли кабана, разделали. Был богатый обед. Тревога же, вызванная этим кабаном, отчего-то не проходила, и Сергей Васильевич опять вспомнил невернув-шегося партизана.

А через три дня после этого случая с кабаном, в тот же рассветный час, на той же просеке опять раздались выстрелы. Теперь уже не отдельные ружейные выстрелы, но и автоматная трескотня.

Пока взвод подтягивался к просеке, гулко и тяжело заработал пулемет. Часовой был убит, немцы теснили партизан к лагерю. Жихарев быстро оценил обстановку: немцы напирали уверенно, сильно, количеством вооружения и солдат превосходя партизан в несколько раз. Пули с треском лопались над головой, едва коснувшись ветки, сучка или шлепнувшись о ствол дерева. Партизаны пятились назад, а когда автоматные очереди послышались с флангов, стало ясно, что нависла опасность окружения. Сергей Васильевич приказал Зеленину вернуться в землянку, сложить бумаги и ждать особой команды или своего появления; Петру Петровичу поручил отводить партизан на запасную базу, в тридцать шестой квартал, идти через болото, чтобы оторваться от карателей.

Кто успел, а кто и не успел заскочить в землянку, взять с собой личные вещи. Лошади, повозки, продовольствие— все это осталось на месте. Немцы, как только вступили в расположение лагеря, бросились в землянки, на кухню, к лошадям. Нигде не было ни души. Пока они рыскали по лагерк), партизаны воспользовались этим временем, ушли. Каратели, натолкнувшись на болото, вынуждены были вернуться назад.

Жихарев и Зеленин с документами и кое-каким ба-

рахлом, что могли донести, пришли в тридцать шестой квартал другой дорогой, отдельно от взвода.

Несколько дней подряд немцы выставляли засаду у разгромленного лагеря, но партизаны не возвращались; только потом, гораздо позднее, к старому лагерю пришли разведчики, дождались возвращения взводов с задания и привели их на новое место.

Кроме часового в той заварухе было убито еще три человека. Двое получили ранения.

С потерями, с разгромом первой базы трудно было смириться. Сергей Васильевич втайне виновником считал себя.