Последняя война

— Долго ещё? — поинтересовалась Снежина, чтобы нарушить молчание.

— Нет, километров пять осталось, — ответила Пирра. — Жалко, дорога так разрушена, мы бы уже были там.

— Ранмакан сказал мне как-то, — заговорил снова Павлыш, — что не знает, можно ли ему жить с вами в одном доме. Всё-таки разница в кастах.

— И вы рассмеялись?

— Улыбнулся, а что?

— А ведь он до сих пор свои вещи — правда, их пока немного — не перенёс с корабля. Для него жить в одном доме с патрициями — второе крушение мира, причём он должен принять в этом крушении активное участие. Войну за него придумали. Переехать в один дом с патрициями он должен сам, своими руками совершить тяжкий грех. А вдруг вернётся старая власть? Что тогда?

— Ну, не так уж он глуп, чтобы не понимать, что старая власть не вернётся. Тем более после визита в бункер.

Вездеход снова въехал на прилично сохранившийся отрезок дороги и мягко побежал по брусчатке.

— Сейчас будет поворот. За ним ворота, — сказала Пирра. — Когда-то эти холмы были очень красивы. Зелёные, весёлые, птицы поют.

— Ну, у вас в саду под куполом тоже птицы есть.

— Только одна птица. Корона Вас восстанавливал её по скелету и перьям, и она не умеет петь.

За поворотом дороги обнаружилась ветхая, серая от дождей и ветров арка. На ней надпись на лигонском языке. Павлыш и Снежина уже могли прочесть её:

«Горный ботанический сад».

5

Поездка в Горный ботанический сад была нужна всем обитателям купола. Очистка воздуха требовала много энергии, которая необходима и для других дел. А кроме того, «Сегеже» не вечно сидеть на планете. Она улетит. Люди останутся жить. Значит, нужно, чтобы купол сам себя снабжал чистым, незаражённым воздухом, по крайней мере до тех пор, пока сюда не прибудут стационарные дезактиваторы.

На совещании у капитана, посвящённом этой проблеме, Пирра вспомнила, что когда-то проходила практику в Горном ботаническом саду. И там работал старик биолог: выращивал кустарник с повышенной активностью жизненного цикла; кустарник активно поглощал углекислоту и вырабатывал кислород. Старик предполагал использовать его в шахтах и в цехах с плохой вентиляцией — выделение кислорода растением прекращалось только в полной темноте. Достаточно было слабого источника света, и маленькая кислородная фабрика начинала работу. Тогда, до войны, растение учёного никому не понадобилось — в шахтах трудились и умирали рабочие самых низших каст, а их в Лигонской республике было много. Пирра сказала, что помнит дорогу к Горному ботаническому саду, помнит, где должны находиться делянки с тем кустарником. Если их, конечно, не выкорчевали за годы, что прошли с её ареста.

Выехали затемно и до ботанического сада добрались к одиннадцати часам — дорога была плохая, да и сад находился сравнительно далеко от города. Он располагался в глубокой, защищённой от ветров долине, в которой, по словам Пирры, сохранилось несколько реликтовых видов растений. Это и определило выбор такого отдалённого места для ботанического сада.

— Здесь жили энтузиасты, — проговорила Пирра, когда вездеход остановился у небольшого белого дома с выбитыми стёклами. — Тут было интересно.

За домом начинался густой зимний лес. Вернее, это был мёртвый лес, но Снежине он показался зимним, только сбросившим листья и готовым снова распуститься, как только пройдут холода. На некоторых деревьях ещё сохранились привязанные проволокой таблички с их названиями, и забытая лесенка у одного из них как бы напоминала: хозяева здесь люди и они должны вернуться.

— Я сначала загляну в дом, — сказала Пирра.

— Яс тобой, — сказала Снежина.

Женщины вошли в дом. Снежина уже привыкла к тишине и гулкой пустоте домов планеты. Но этот дом показался ей не таким мёртвым, как дома в городе. В одной из комнат у стены стояло два длинных стола, уставленных пробирками и банками с семенами. На стене висели застеклённые рамы с гербарными листьями; срезы стволов в углу были ещё свежими, но посеревшими от времени.

Пирра подняла с полу толстую тетрадь, развернула её.

— Тетрадь наблюдений, — прочитала она. — Это его тетрадь, того старика. Как же его звали? Вот удивительная вещь — почерк его запомнила, а имени не помню. Последняя запись… — Пирра перелистывала тетрадь. — Последняя запись… Она уже сделана не им. И последние страницы заполнены другим почерком. Наверно, с ним что-то случилось ещё до войны. Может быть, он умер. Или уехал. Хотя это всё равно. Тетрадь нам пригодится. По крайней мере, мы теперь знаем, что они работали над этим кустарником до последнего дня. Старика здесь любили. Вздорный был старик, но очень добрый и мудрый.

— Что нового? — спросил, подходя к узкой дыре окна, Павлыш.

— Сейчас идём, — ответила Пирра. Она раскрыла гербарную папку. — Так и думала. Вот этот лист — видишь, узкие, раздвоенные на концах листочки — то, что нам нужно. Даже если мы не найдём самой делянки, корона Вас сможет восстановить растение?

— Сможет, — заверила Снежина. — Корона Вас — волшебник. И умница.

— Только очень страшный, — созналась Пирра. — Я сначала его боялась.