Последняя загадка парфюмера

– Мы могли бы еще раз посмотреть на картину под лампой Вуда.

– Я бы рада, но Глеб Иванович забирает картину. Я права, Глеб Иванович?

– Истинно так, – заверил ее Корсак, тоже поднимаясь с кресла.

Долгоносик выглядел сконфуженным и растерянным.

– Ну что ж… Раз так…

Он тоже встал.

В прихожей, пока Лиза натягивала сапожки-казаки, реставратор взял Глеба под локоть и отвел его в сторону.

– Вы меня обманули, – прошептал он.

– О чем вы?

– Никакой вы не брат. Вы самозванец.

Корсак дернул уголком губ и холодно проговорил:

– Полегче на поворотах, приятель.

– Предупреждаю вас, если вы вздумаете ухлестывать за Елизаветой Андеевной, я… – Глаза реставратора злобно сверкнули. – Я ни перед чем не остановлюсь. Так и знайте.

– Хорошо, я запомню, – спокойно сказал Корсак.

– Эй, заговорщики! – окликнула их Лиза. – Долго мне еще томиться в ожидании?

– Так и знайте, – еще раз проговорил Долгоносик, выпуская локоть журналиста из тощих, бледных пальцев.

* * *

Вечер выдался теплый. В воздухе пахло сухими листьями и влажной землей. Девушка подняла ворот джинсовой куртки и небрежным движением взяла журналиста под руку.

– В тщедушном теле этого господина бушуют поистине шекспировские страсти, – с усмешкой проговорил Корсак и затянулся сигаретой.

– Вы злой.

Прикурив от зажигалки Глеба, Лиза с любопытством спросила:

– Что он вам сказал?

– Когда?

– Там, в прихожей.

– Ну… Он сказал, что очень рад был со мной познакомиться. Просил не забывать и почаще заходить в гости.

Лиза легонько стукнула Глеба кулаком по плечу:

– Хватит дурачиться. Я вас серьезно спрашиваю.

– Ну если серьезно… Он сказал, что, если я буду к вам клеиться, он меня «зарэжэт». К счастью, мне это не грозит.

– Почему?

– Потому что мне и в голову не придет к вам кле… – Глеб осекся и покосился на Лизу.

Щеки девушки покраснели.

– Если вы думаете, что это комплимент, вы ошибаетесь, – холодно проговорила она, убирая руку.

– Я совсем не то имел в виду.

– Мне плевать, что вы имели в виду!

«Дурак. Самый настоящий дурак», – подумал Корсак и поморщился.

– Лиза, на самом деле вы очень обаятельная девушка. Лет десять назад я бы горы свернул, чтобы завоевать ваше внимание.

– Что же вам мешает сделать это сейчас? – прямо спросила Лиза.

– Я… – Глеб повернулся к ней.

Свет фонаря ярко осветил лицо девушки. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Я уже слишком стар для таких игр, – пробормотал Корсак и отвел взгляд.

Губы девушки дрогнули.

– Хорошая отмазка, – насмешливо произнесла она. – Ладно, парниша, не волнуйтесь. Будем дружить семьями. – После секундного молчания она улыбнулась и добавила с напускной веселостью: – Ужином-то вы меня, по крайней мере, можете накормить? Или вы и на это не годитесь?

– Это запросто, – в тон девушке ответил Корсак.

– Ну тогда ноги в руки – и вперед!

7

В баре «Пьяная креветка» стоял страшный гам. Народу – не протолкнуться. Глеб и Лиза кое-как пробрались к барной стойке.

– И в это заведение вы постоянно заходите? – удивленно спросила Лиза, диковато поглядывая на облепивших барную стойку парней и девушек.

– Раньше здесь все было иначе, – сказал Глеб.

– Как «иначе»?

Глеб хотел объяснить Лизе, что по-настоящему любит только вновь открывшиеся заведения. Стоит вездесущим клеркам и менеджерам среднего звена пронюхать о новом баре, как орды этих вечных тружеников заполняют залы под завязку. После этого на заведении можно ставить крест. Через два месяца в нем портится пиво, еще через два месяца наглеют официанты, а полгода спустя из меню таинственным образом исчезают лучшие блюда. Постепенно отличный когда-то бар окончательно превращается в помесь вокзальной тошниловки и проходного двора.

Глеб подумал, как бы выразить все эти мысли одной фразой, и не надумал ничего лучше, как сказать:

– Здесь стало слишком много менеджеров.

– Ясно, – кивнула Лиза, словно и в самом деле что-то поняла.

Из толпы вынырнул взлохмаченный, угловатый парень. Он был румян, голубоглаз и курнос. Щеки и подбородок покрывала трехдневная рыжеватая щетина. Над низким лбом курчавились густые рыжие волосы. В левом ухе странного субъекта болталось дешевенькое серебряное колечко. Одет молодой человек был в застиранную желтую водолазку и потертый пиджак из коричневого велюра. На плече у него висел старенький фотоаппарат «Пентакс».

– Здравствуй, б-бродяга! – завопил он, обнимая Корсака.

– А, братское сердце! – улыбнулся тот. – Привет!

– Привет, п-привет!

Рыжий слегка заикался, отчего сразу показался Лизе очень милым. Незнакомец быстро и внимательно оглядел девушку и спросил Корсака:

– Ты меня п-представишь своей спутнице?

– Обязательно. Вот, Лиза, вы, конечно, удивитесь, но это лохматое, нечесаное существо, которое стоит перед вами, – совсем не леший и не черт. Это мой старинный друг Петр Давыдов.

– Для вас просто Петя, – сказал рыжий фотограф. Затем взял Лизину руку, поднес к губам и церемонно поцеловал. – Вы п-подруга Глеба? – поинтересовался он.

– Хотелось бы в это верить, – сказал Лиза.

Рыжий подумал и глубокомысленно заметил:

– У Глеба много д-друзей.

– Да уж, – сказала Лиза. – А вы, я вижу, фотограф? – спросила она, кивнув на болтающийся фотоаппарат.