Последняя загадка парфюмера

– Ностальгия, значит? Что ж, понимаю. – Взгляд мсье Гика на мгновение затуманился, а из тощей груди вырвался тоскливый вздох. Качнув головой, он взял в руки бумаги Брокара и внимательно их изучил. Поднял взгляд и сказал: – Значит, вы решили применить ваши навыки на российской ниве? Дерзкое решение. В условиях обострившейся конкуренции приходится работать с удвоенной энергией.

– Конкуренция? Здесь? – удивился Брокар.

Гика кисло улыбнулся:

– Увы. Наш главный конкурент – Альфонс Ралле. Никогда не слышали? Продукция его фирмы пользуется у россиян большим спросом. Скажите, мсье Брокар… а вы действительно хороший химик?

– Неплохой, – со сдержанным достоинством ответил Брокар.

– Гм… Гм… А позвольте спросить, вам что-нибудь говорят слова «4-гидрокси-3-метоксибензальдегид»?

Брокар усмехнулся:

– Разумеется. Это формула ванилина.

Гика удовлетворенно кивнул:

– Замечательно! Прошу прощения за этот небольшой экзамен. Мне страшно не хватает ученого лаборанта.

Мсье Гика так тряхнул головой, что его очки сползли на кончик носа. Парфюмер длинным пальцем утвердил их на прежнее место и поинтересовался:

– И каково ваше первое впечатление о России, мсье Брокар?

Генрих напустил на себя деловой вид, солидно кашлянул в кулак и сказал:

– Не скажу за всю Россию, так как нигде не был, кроме Москвы. Но должен признать, что здешняя столица довольно дурно пахнет.

Мсье Гика рассмеялся:

– Дельное замечание! Хотя и не совсем справедливое. Русские чистоплотны и любят мыться. Но мыло здесь пока не в ходу, хотя в Московской губернии есть несколько мыловаренных фабрик. Для гигиенических целей здешний люд использует щелок, получаемый из печной золы. И еще – березовые веники.

– Я не ослышался? – удивленно переспросил Генрих. – Вы сказали «веники»?

– Нет, мсье Брокар, вы не ослышались. Именно веники!

Генрих изо всех сил попытался представить себе мытье березовыми вениками, но не смог. Лишь почувствовал запах березовых листьев.

– Но каким же образом? – недоверчиво спросил он.

Мсье Гика переглянулся с вертлявым. Тот иронично улыбнулся. Парфюмер снова повернулся к Генриху и сказал:

– А очень просто. Обливают веник кипятком, затем распаривают его на печке и хлещут себя что есть мочи по бокам.

Брокар недоверчиво хмыкнул.

– Должно быть, эта процедура очень болезненна? – заметил он.

– Я бы так не сказал. Впрочем, если осядете в Москве, попробуете сами.

«Уж не потешаются ли они надо мной?» – слегка уязвленно подумал Брокар. А вслух вежливо и с достоинством произнес:

– Не уверен, что захочу.

– А я так готов об заклад побиться, что захотите! – улыбнулся Гика. – Мсье Брокар, сегодня вечером ко мне в гости придет торговец Равэ. Он бельгиец. Думаю, ему, как и мне, будет чрезвычайно интересно выслушать ваш рассказ о Париже и Америке. Вы не откажетесь зайти ко мне на чашку чая?

– Во сколько? – деловито осведомился Генрих.

– В семь.

– Благодарю вас. Буду.

– Замечательно! Итак, когда вы намерены приступить к работе?

– Чем раньше, тем лучше, – сказал Брокар.

Мсье Гика поправил на носу сползающие очки и сказал:

– В таком случае можете начать прямо с завтрашнего утра.

2

В тот же вечер Брокар нанес свой первый светский визит в Москве. Бельгиец Томас Равэ оказался невысоким и сухопарым стариком. Сухая кожа, плотно обтягивающая маленький череп, придавала ему сходство с мумией. Взгляд небольших серых глаз был быстрым и острым.

Обежав взглядом худощавую, нескладную фигуру Генриха, он на пару секунд задержался на его лице и улыбнулся так, словно увиденное доставило ему удовольствие. Рукопожатие у старика (так мысленно окрестил Генрих бельгийца) было на удивление крепким, как у сильного и молодого человека.

– Семейство мое отдыхает на даче, – объяснил Равэ гостям, проводив их в гостиную и усадив на диван. – Значит, только что из Парижа? Интересно, интересно. Ну расскажите же – как нынче поживают парижане?

Генрих стал рассказывать. Равэ слушал внимательно, время от времени качая головой и тихо восклицая: «Ах! да что вы говорите!» или «ах, не может быть!»

Вскоре позвали к столу. Угощение было типично московским – севрюга, кулебяки, гречневая каша с грибами, крепкие наливки.

Брокар с наслаждением вдыхал аромат кушаний. За столом он продолжил повествование о Париже и о своей жизни в Америке. Рассказывал подробно, во всех деталях. Мсье Равэ и мсье Гика остались весьма довольны услышанным.

С этого дня старик Равэ и молодой парфюмер Генрих Брокар стали друзьями. Равэ содержал магазин хирургических инструментов на Никитской улице, и Генрих, которому русский давался с большим трудом, частенько захаживал к старому бельгийцу поболтать на родном языке.

День, который перевернул жизнь Брокара, был солнечным и ветреным, как это часто бывает в Москве. На лестнице раздался быстрый цокот туфелек, и в то же мгновение Брокар уловил тончайший аромат гардении, дикой гвоздики, мускуса и кофе. В магазин вошла – нет, вбежала девушка. Ее улыбающееся лицо раскраснелось от солнца и ветра. Она тут же, нисколько не стесняясь незнакомца, поцеловала старого Равэ в сухую щеку и прожурчала высоким, звонким голосом:

– Здравствуй, папочка!