Последняя заря

– Хвалимирова княгиня выдала, что в начале зимы ее муж со Свенькой встречался, – сообщил он тем, кто не ездил с ним в Малин, и помолчал, пережидая возмущенный гул голосов. – О чем говорили, не знает, но тут вещуном быть не надо, чтобы смекнуть. Дурное они задумали вдвоем. Оттого Хвалимир и прячется от меня. Думаю, Свенька его подбил из Малина уйти, чтобы меня здесь задержать подольше. А сам он в Киеве… Как бы не вздумал на стол мой полезть, пока меня нет.

Возмущенный гул стал громче, все заговорили и заспорили.

– Нужно возвращаться! – убеждал князя и соратников Ратислав. – Сейчас! Он нас ждет только через месяц, а тут мы – что бы он там ни вздумал, все у него прахом пойдет!

– Я не вернусь с половиной дани! – твердо возразил Ингер.

За плечом Ратислава он увидел белую деву. Прекраса улыбнулась и кивнула, словно говоря: ты прав!

– Я не вернусь в Киев, пока не соберу все сполна! – продолжал Ингер. – Но и Киев пустым стоять не должен. Там, кроме как у Свеньки, ни у кого настоящей силы в руках нет. В Витичеве триста оружников, да в Вышгороде сотня осталась, и та без боярина, – Ингер взглянул на Кольберна, который сопровождал его в полюдье с двумя сотнями своих людей. – Поэтому вот что. Ты, Ратьша, возьмешь Кольберна с его людьми и пойдешь отсюда прямо в Киев. Тут по дороге три перехода всего…

– Нет, – почти перебил его Ратислав. – От тебя я никуда не пойду.

– Мне нужен в Киеве верный человек!

– В Киеве мой отец, вернее его нет.

– Это так, но стар уже Ивор, хворает.

– Будет нужно, со Свенькой он справится. А я от тебя ни на шаг. Мы с тобой побратимы теперь, – Ратислав поднял рукав и показал красную черту на запястье, след от пореза, заживший, но еще видный на белой коже. – У нас с тобой теперь одна кровь и судьба одна. Куда ты, туда и я.

– Ну, хорошо, – уступил Ингер, видя, что здесь его побратима переубедить невозможно. – Тогда вы, – он взглянул на Радилу и Славона. – Вы с Кольберном и его варягами в Киев пойдете. Повезете все, что мы собрали, чтобы у меня обоз на ногах не вис.

– Ты-то с кем останешься? – не понял Славон. – Если я, да Радила, да Кольберн уйдем…

– Мои гриди при мне будут да Ратьша.

– Княже, дорогой ты мой! – Радила покачал головой. – Без дружины, что ли, посреди Дерев остаться хочешь?

– Дружина сейчас в Киеве нужна, пойми ты! Иначе засяду с вами тут, а Киев потеряем, придется его у Свеньки отбивать. Сейчас он меня назад не ждет, еще успеем врасплох его захватить.

– Что если Хвалимир задумал чего? А ты с пятью десятками!

– Хвалимирову княгиню с детьми вы с собой увезете. Пока они в Киеве, он мне слова поперек сказать не посмеет. Вы в Киев дань привезете, скажете: вот, мол, половина. Князь будет сам назад, еще столько же доставит. А мне с пятью десятками и легче будет, меньше по дороге на прокорм уйдет.

– Со Свенькой как нам быть? – спросил Радила с видом мрачной решимости.

– Изменников вешают, – подсказал Ратислав, сердито сузив глаза.

Ингер задумался ненадолго.

– Поглядите, что там, – сказал он потом. – Если он уже… сказался как-то, если жена моя и сын в опасности, то спасайте их, что бы ни пришлось… Хоть весь город сожгите! – с ожесточением добавил он, полностью осознав, что если Свенгельд задумал худое, то Прекраса и Святослав станут его первыми жертвами.

Взгляд его упал на белую деву за спиной Ратислава. Она все так же улыбалась, размеренно водя гребнем по волосам, и у Ингера отлегло от сердца. Если бы Свенгельд посягал на свободу и тем более жизнь его жены, она предупредила бы его.

– А если мы его опередим и в городе все тихо, то и вы молчите, будто не знаете ничего, – закончил он, успокоившись. – Я вернусь, сам с ним переведаюсь.

– На свободе его оставить? – удивился Славон.

– Он миром не сдастся, а у него своей дружины полсотни.

– А и что – полсотни? – не сдавался Славон. – Окружить ночью двор да поджечь, а кто будет выбегать – бить! У варягов не так ли делают?

– Разбежался, Славша! – осадил его Ингер. – Свенька все же не в поле обсевок – он родной сын Ельга. Если и придется его кровь пролить, то лишь я один могу на себя это дело взять. С другого человека за кровь княжескую боги взыщут.

– А живым возьмем, в поруб посадим!

– Не так уж его возьмешь! – хмыкнул более благоразумный Радила.

– Это мое дело! – сказал Ингер. – Против меня он умышляет, я сам его окорочу.

– Да и в городе может большое возмущение выйти, – с неохотой поддержал Ратислав. – Бояре киевские ему приятели. Вячемир тот же, Радовед, да и Хотинег у него как шелковый. Без князя трудно будет его взять.

– Свенька враг и желает твоей смерти, – напомнил Ингеру Хольмар, явно поддерживавший Славона.

– У всякого достойного человека есть враги – иначе чего бы он стоил! – Ингер усмехнулся. – У меня слишком много такого, чему он завидует. Он убедится, что поводов для зависти у него немало.

Посрамить давнего соперника Ингеру хотелось больше, чем его убить. Или хотя бы прежде, чем убить.