Последняя жатва

Пятый, шестой, десятый комбайн… Въезжают вереницею – звеньями, как раскреплены, как работали…

Вот звено Петра Васильевича Махоткина. Мирон Козломякин, Федор Данковцев, сам Петр Васильевич – замыкающим. На бункере у него уже три звездочки белой краской. Три тысячи центнеров. Опять один из лучших, в передовиках…

Серый, весь словно бы выжатый, в мелком соломенном мусоре, с косой прядью мокрых волос, прилипших ко лбу, поблескивая белками глаз, Петр Васильевич, поставив на место комбайн, подходит к председателю. Короткое, без слов, рукопожатие, – как встречаются просто два рабочих, соратника по труду.

Василий Федорович из поданных ему сводок уже знает, сколько сегодня скосило звено Петра Васильевича, сколько он сам лично, сколько центнеров хлеба принял от него сегодня колхозный ток.

– А старичок-то твой – все-таки неплох! – кивает Василий Федорович на комбайн Махоткина. – Тянет, да еще как!

– Это он пока что, поначалу… – устало усмехается Петр Васильевич. – А к концу – рассыпется!

– Пускай рассыпается, не жалко, – спокойно говорит Василий Федорович. – К той уборочной еще один «Колос» получим, будешь на «Колосе»…

– Один раз мне его уже сулили… – без обиды, без зла, без подковырки говорит Петр Васильевич.

– А теперь – председательское слово! Ты мне веришь?

Петр Васильевич закуривает с председателем, прощается за руку, идет со двора – ужинать, спать.

Когда он отходит, Василий Федорович оборачивается и смотрит ему вслед. Смотрит долго, прищуренными глазами.

«Колос»-то в колхоз придет. И слово Василия Федоровича – крепкое. Только уже не будет тогда Петра Васильевича… Кто-нибудь другой поведет на поля и этот новый «Колос»…