Последняя жемчужина

Грета направилась своим привычным извилистым маршрутом по глухим закоулкам к центру древнего города. Каждый житель Йорка жил в своем мире: у реки – беднота, священники – близ Кафедрального собора, солдаты – в казармах, а лавочники – в открытых допоздна своих магазинчиках. Городские стены, словно руки, обнимали всех своих жителей, и Грета любила проходить через древние крепостные ворота, ежась от мысли о нанизанных на колья отрубленных головах, которые выставляли на всеобщее обозрение в давние времена. Тут были и знаменитый замок, и парки для увеселения, но сейчас она направлялась к рядам магазинов, что беспорядочно теснились под строгим надзором башен Кафедрального собора. Роскошные лавки Лоу-Петергейта и Стоунгейта были полны красивых шляпок, картин, изящной мебели, но больше всего ей нравились витрины со сверкающими драгоценностями, тикающими часами, кольцами и ожерельями.

Грета знала каждую из этих витрин и как менялось то, что в них было выставлено, в зависимости от времени года. Трудно было удержаться, чтобы не засматриваться на элегантных леди и джентльменов, что, приехав в своих экипажах, степенно проплывали в заветные двери, за которыми их встречали люди в черных пиджаках и накрахмаленных белых сорочках. В своем коротком сером плаще и залатанной юбке, испачканной за день работы на рынке, Грета для них не существовала. Она врастала в каменную стену, когда они проходили мимо нее, пока она разглядывала витрины, размышляя о том, что бы выбрала, если бы могла себе позволить что-нибудь из того, чего ей хотелось.

Мечтать не вредно, но иногда она так долго глазела на содержимое витрин, что продавец махал рукой, прогоняя ее.

– Девочка, не загораживай витрину!

Был в Стоунгейте один магазин, у которого она никогда не задерживалась с того самого раза, когда его владелец взял ее под руку и сказал:

– Думаешь, я не понимаю, чем ты занимаешься? Вон отсюда, пока я не вызвал полицию!

Неужели он подумал, что она член банды, которая, замыслив преступление, послала ее изучить товары в витрине? Ведь она всего лишь наслаждалась видом прекрасных жемчугов и золотых браслетов. Ее щеки вспыхнули от стыда. Нет ее вины в том, что она бедна!

«Ах, если бы я была из этого мира!» – вздыхала она, представляя себе чудесную жизнь вдали от грязных улочек Уэлмгейта, жмущихся друг к другу домов с их шумными обитателями. Грета уставилась на свои загрубевшие ладони. Кому понравятся такие руки? Она вспомнила свои прежние раздумья и снова задалась вопросом, что такого увидела вдова Уолш, о чем не стала ей говорить? Ждет ли ее лучшая доля и сможет ли она однажды, в будущем, в дорогом одеянии и в мехах войти в дверь какого-нибудь из этих роскошных магазинов? Сама мысль об этом вызывала в ней мучительное желание.

Ей хотелось дом с хорошим камином и угля в достатке, чтобы было тепло, свою собственную, отдельную спальню и мягкие кресла, в которых можно сидеть по вечерам. Хотелось кладовку, полную запасов еды. Эти мечты теплились где-то в глубине ее сердца. Не все золото, что блестит, гласит пословица, слова которой она вышивала для монахинь. Лишь бы мать и все они были сыты и имели достаточно сил, чтобы начать работать, когда придет время оставить школу. Ее учили, что прилежный труд и выполнение своих обязанностей – долг каждого и что это не вознаграждается, но должно же быть в жизни что-то кроме этого, какая-то надежда, чтобы отвлечь мысли от этих покрытых навозом улиц! Прекрасные вещи, слепящие глаза разноцветным сиянием, – вот что ей было нужно, вот что сделало бы ее жизнь светлее. Но разве могла она надеяться их получить, живя на Нэвигейшн-стрит?

Все это не должно иметь значения, но сердце ей подсказывало обратное. Не по своей вине семья Костелло жила в крайней бедности. Ее мать заслуживала большего, не такой полной лишений жизни, и она, Грета, должна как-то ее изменить. Глазея на витрины магазинов, ничего не добьешься. Возможно, думала она, будущее в ее руках. Наверное, если она будет стараться, ее руки откроют всем им путь к лучшей жизни. Если б только знать, каков он!

2

Пертшир, 1879 год

Ясным июльским утром мужчина в расцвете сил по имени Эбенезер Слингер был полон решимости заполучить лучшие экземпляры шотландского жемчуга и тем самым сколотить себе состояние. «Ищите, и обрящете; стучите, и отверзется вам», любил он повторять. Он бодро сошел с поезда, следующего на север, сердцем чуя, что жемчужины ждут его, нужно только их взять.