Последняя жемчужина

Все чувствовали себя неловко. Миссис Костелло откусывала по чуть-чуть от миндального печенья, а ее дочери топтались рядом.

– Я ими так горжусь! – снова заговорила она. – Они не жалеют сил, чтобы мы с Томом могли подыскать жилье получше вдали от речной сырости, и теперь, благодаря работе у вас… Я вам так обязана, мистер Слингер!

– Ну что вы… – Он смущенно отвел глаза в сторону. – Мы все должны помогать друг другу в этой жизни.

– И я всегда помню, что вы спасли Грету в той истории с золотыми часами. Я буду вечно вам за это благодарна. Я спокойна за своих девочек, они в безопасности под крышей вашего дома.

Когда она ушла, ее похвалы продолжали согревать его сердце, и это было очень приятное ощущение. К такому он не был привычен. Пожалуй, он мог бы помочь этой семье достичь своей цели, мог бы оказать им незначительную услугу, что, вместе с тем, пошло бы на пользу и его бизнесу. Он решил поразмышлять об этом.

– Тебе не кажется, что старик Слингер льстец? – спросила Китти, лежа на кровати. – Он был таким елейным с мамой.

– Я полагаю, он был с ней чрезвычайно учтив и добр, и тебе не следует неуважительно отзываться о своем работодателе, – возразила Грета, складывая одежду в сосновый сундук. – Кроме того, он не старый. Мы должны быть благодарны ему за то, что он нанял тебя. Ты за эти недели, надо сказать, проявила себя не с лучшей стороны.

– Но он, по-моему, пользуется услугами двух работниц за одну зарплату. А ты, помимо того что прислуживаешь в магазине, готовишь и работаешь в мастерской, – не сдавалась Китти.

– Я не против. Я учусь, а когда учишься, денег за это не платят.

Грету начинала злить непочтительность Китти.

– Ну и когда же я выберусь из этого подвала и смогу заниматься тем, чем хочу? Мы тут уже целую вечность, и мне надоело быть служанкой.

– Китти! Почему ты всегда всем недовольна? Мы должны позаботиться о том, чтобы мама с Томом переселились в нормальное жилище, и я все для этого сделаю, и ты тоже.

– О, снова она за свое, эта безгрешная мученица Маргарет из Уэлмгейта! – огрызнулась Китти, натягивая стеганое одеяло до макушки. – Я хочу работать у мадам Миллисент на той стороне улицы. Она говорит, что мое лицо как раз то, что ей нужно для создания ее изделий, а волосы идеально подходят к модным в этом сезоне цветам.

– Украшение шляп – это все, о чем ты думаешь? Ты сама знаешь, что это невозможно. Я не могу жить здесь одна и не могу платить за твое обучение. Что это тебе в голову взбрело?

– Значит, пусть старик Слингер платит за меня. Я нравлюсь ему, и ты тоже, конечно. Ты могла бы влюбить его в себя, и тогда всем было бы хорошо.

Грета швырнула рубаху на кровать.

– Китти! Что ты такое говоришь?! Он мой работодатель, и только. И как тебе в голову приходят подобные мысли?

– Почему нет? Ты же хочешь, чтобы мать была хорошо устроена, а Том окончил школу… Ты можешь этому поспособствовать, если постараешься.

– Но я совершенно не рассматриваю мистера Слингера в таком качестве, – возразила она, чувствуя, что краснеет.

– Да ну? Почему бы тебе не увидеть его в таком качестве? Может, из этого что-то и выйдет.

Пораженная Грета задула свечу.

– Я больше не намерена слушать этот вздор. Давай спи.

Она лежала в темноте с открытыми глазами, и сердце ее обмирало от страха. Если Китти будет продолжать в этом же духе, им обеим придется отсюда уйти. Подумать только, женить на себе Эбена Слингера – какая нелепая идея! Впрочем… Рассуждения Китти были безумны, но вместе с тем и небезосновательны.

Он известный торговец, не старый еще холостяк с положением в обществе, но это и все. Ни его внешность, ни что-либо еще не были для нее привлекательными в ее глазах. К тому же она его служанка, помощница в магазине, стоящая ниже его на общественной лестнице и менее образованная. Эту затею она считала безнравственной и отвратительной. Тем не менее будоражащая мысль о том, что удачное замужество обеспечило бы ее семье благополучное существование до конца жизни, не давала ей уснуть, заставляя всю ночь ворочаться с боку на бок.

Эбен проснулся в поту от увиденного во сне. Нагие, они лежали обнявшись, ее груди кольцами обвивала нить жемчуга, ее кораллово-розовые соски затвердели от его прикосновений, ее ноги были призывно разведены, он погружал пальцы в ее недра, а ее руки ласкали его, доводя до блаженства.

Его жемчужные королевы не шли ни в какое сравнение с живой Китти Костелло, и с этим нужно было что-то делать. Впрочем, они, возможно, ему пригодятся, чтобы добиться ее благосклонности. Такая девушка, как Китти, наверняка мечтает о ярких вещах – шелках, оттеняющих цвет ее волос шляпках, украшенных перламутром домашних туфельках… Он сел на кровати, вдруг осознав, что расположения такой девушки нужно добиваться подарками и побрякушками, если он хочет когда-нибудь перебирать эти локоны своими пальцами. Но это небезопасная затея. Она слишком юна, и Маргарет держит ее в ежовых рукавицах, покрывая все ее промахи. Само ее присутствие в доме уже было для него искушением. Пожалуй, лучше было бы их как-нибудь разлучить.