Последняя жемчужина

– Как ты посмела ее взять без моего разрешения? – прошипел он, сжимая ее руку.

– Я думала, мне не нужно твое разрешение, чтобы взять себе помощницу. Девочке нужен дом, и мы ей можем его предоставить.

Ему не понравился ее вызывающий тон.

– И кто ей будет платить?

– Мы будем ее кормить и одевать. Взамен она будет делать все, что понадобится. Я хочу научить ее вести домашнее хозяйство, и мы, возможно, будем брать заказы на шитье. Ты ведь так редко бываешь дома, а она составит мне компанию по вечерам. Ты даже в этом мне отказываешь?

Он знал, что, если глаза Греты горят таким огнем, нужно вести себя осмотрительно.

– Эти ее кудри в точности как у твоей сестры. Разве тебе нужно такое напоминание? – заметил он едко. Такого сюрприза он, конечно же, не ожидал. – Ты ничего не знаешь о ее происхождении.

– Мне достаточно знать, что она круглая сирота, отданная в приют. Она не Китти и никогда ею не станет. Память о Китти живет в моем сердце, и ее место никто не займет. Тебе следовало бы порадоваться, что мы в состоянии облагодетельствовать кого-то, кому в жизни не повезло. Она облегчит наше существование. Я намерена подыскать себе работу, возможно, снова буду ассистенткой в ювелирном магазине.

– Даже не хочу это обсуждать. Я не желаю, чтобы ты занималась чем-либо помимо домашнего хозяйства. Меня огорчает то, что ты опять своим неповиновением проявляешь неуважение ко мне. Не думай, что я не знаю о твоей переписке. Ты пользуешься каждым удобным случаем, чтобы действовать у меня за спиной. К чему это приведет? А теперь еще и это.

Он словно плевал ядовитыми словами ей в лицо.

– Многие женщины работают, помогая своим семьям, – возразила Грета, глядя на него с такой дерзостью, что он с трудом удержался, чтобы ее не ударить.

– Только не моя жена, и семья у нас не такая большая.

– А кто в этом виноват, скажи на милость? – бросила она, зная, как неприятна ему эта тема.

Эбен в гневе отвернулся. Разве она не понимает, что живет здесь по его милости, только потому, что ему так удобно? Может, пришло время бросить ее, пусть варится в собственном соку со своей приживалкой? Но он арендовал дом на год, заплатив вперед. Глубоко вздохнув, он повернулся к ней:

– Неповиновение на каждом шагу не побуждает мужчину быть любящим мужем. Представительницам рабочего класса следовало бы знать свое место.

Едва сказав это, он понял, что совершил ошибку.

– В этой стране каждая женщина занимает достойное место… независимо от того, к какому классу она принадлежит. Это мы, женщины, своими руками создаем уют в домах и городах. Мы во всем равны мужчинам. Это не Англия, здесь другие правила.

– Ты так думаешь? – ухмыльнулся он. – Немного поскреби их и увидишь совсем иное. Это мужчины, такие люди, как Аллистер, Херши и остальные бароны лесопильной промышленности, зарабатывают состояния, которые вы так легко проматываете. В любом городе есть своя иерархия. Достаточно взглянуть на особняки на холме, дома на Черри-стрит, возвышающиеся над трущобами на берегу. А где же женщины? Они при своих мужьях, выставляют напоказ драгоценности и меха!

– Я уверена, в Маскатине все не так. Женщины содержат магазины и преподают в школах. Работать здесь не зазорно.

Спорить с ней, когда она в таком состоянии, было бессмысленно. Схватив шляпу, он ринулся прочь.

– Я поужинаю сегодня в гостинице и утром уеду. Можешь делать, что хочешь.

– Я и собираюсь, – ответила она, опять решительно глядя на него.

Что случилось с его Маргарет, послушной помощницей, исполнявшей его распоряжения, не задавая вопросов? Она стала упрямой и несговорчивой. Как женщину он ее никогда не любил, но ему было приятно ее общество. Теперь он торопился уйти, чтобы не видеть ее. Он чувствовал, как внутри него закипает ярость, такая же ярость, какую он испытывал, когда Китти с ужасом глядела на него, услышав сладострастные предложения. Он должен уйти прежде, чем неукротимая ярость полностью им завладеет.

– Остынь, – пробормотал он себе, уже сидя в баре бильярдной на Фронт-стрит и потягивая пиво. Он чувствовал, что его лицо побагровело от злости.

Эбен дотронулся до висевшей на шее жемчужины, спрятанной под рубашкой, чтобы успокоиться.

Повремени, добудь крупный жемчуг, и тогда сможешь исчезнуть как дым.

– У вас не из-за меня неприятности, правда? – спросила Родабель, суетясь в кухне. Она изо всех сил старалась быть полезной. – Хозяину я не очень понравилась.

– Нет, дорогая, это давняя история, проблемы личного характера. Он пошел в гостиницу, чтобы встретиться с друзьями. Он так делает, когда устает. А вернется, когда ему это будет угодно.

Грета пыталась успокоить и девочку, и саму себя. Во взгляде Эбена была такая ненависть, что ей стало страшно. Когда они с девочкой найдут работу и начнут зарабатывать, он, несомненно, изменит свое мнение. Вдвоем они сделают красивые подушки и покрывала, чтобы украсить их деревянный дом. Он никогда не будет так же хорош, как их дом в Стоунгейте, полный антикварных вещей и изящных серебряных изделий, но они могут сделать его уютным.