Последняя женщина

— Нет! Не надо ничего делать для меня. Я просто вижу их мучения и хочу, чтобы они прекратились.

— Напрасно. Все они попали сюда добровольно. Может быть, этот факт изменит твое желание?

— Я понимаю, — медленно произнесла Лера, — никто не заставлял их делать то, что сделали они!

— Нет. Решение принять муки они принимали уже здесь.

— Здесь? — Ее словно ударило током.

— Да, сами. Как видишь, меня ни в чем нельзя упрекнуть. Я вообще всегда только стремился избавить род людской от ненужных страданий. Разве это не было видно там? Или сейчас?

— Сами, — повторила Лера.

— Да. Именно здесь они наконец осознают, что лучше быть простым мусорщиком, чем президентом. Где же еще понять это, не в кресле же Белого дома? Только здесь они видят, что прилипло к ним там, и избавиться от этого можно лишь одним способом.

— Но ведь "прилипло" вашими стараниями!

— Именно так. Ускорял конец. Ускорял! Избавлял от будущих страданий миллионы людей.

— Но ведь вы — демон зла. Вы не можете нести добро. Это неестественно!

— Многие несут добро. Я же это делаю из прагматичных соображений. Назови мне разницу, которая смутила бы меня. К тому же такой метод эффективнее. Не требует, так сказать, времени на "раскачивание" души, на подготовку. Результат, а он один и тот же — попасть сюда, достигается быстрее. А зла, которое они могли бы принести там, все меньше. Какой же я демон? Что ты на это скажешь? Только представь, сколько вы избежали войн благодаря мне!

— Я не знаю, — тихо проговорила Лера.

— Вот видишь. Уже ближе.

Она была в растерянности. Что происходит? Зачем ей этот разговор? Для нее все решено. Она сделала выбор и знает, куда идти. Что может изменить в ней такая встреча? Где-то в глубине души осознание ее ненужности медленно перерастало в нежелание участвовать в происходящем. И где ее спутник? Почему он молчит? Значит ли это, что все происходит по какому-то неведомому ей, но предписанному и обязательному закону? Сомнения не уходили. Если так, ну что ж, во всяком случае, здесь нет места тем ужасным видениям, которые преследовали ее, и, раз ей положено выслушать его, пусть так и будет. Почти овладев собой, Лера громко спросила:

— Зачем вы говорите мне все это? Для чего вам я?

— Буду откровенен и честен: чтобы получить твою душу. Ведь и здесь она может забрести не туда и натворить дел. Согласись, когда у нее есть выбор, многое можно совершить.

Леру ошеломила обыденность тона, которым были сказаны эти слова. Она, конечно, читала о такой сделке, но никогда ни в той, ни тем более в этой жизни не могла и предположить, что услышит такое. И столь безапелляционно. У нее перехватило дыхание. Неожиданно для себя вместо подступившего к горлу возмущения, которое должно было выплеснуться слезами, криком, чем угодно, Лера с трудом выдавила:

— А разве моя душа уже не принадлежит вечности?

— Глупая. Она никому не может принадлежать. Она того, кто управляет ею.

— Так все-таки борьба за душу продолжается и здесь?

— Какая борьба? Право, оставь эти выдумки великих мракобесов! Помощь душе человека может идти отовсюду. И только те, кто хотел бы иметь монопольное право на нее, назвали такую возможность борьбой!

Утверждения, что злодеи продали свою душу, — всего лишь расхожие домыслы. Представь, сколько людей погубили бы и замучили они еще, не очутись они здесь. А так они давно, и добровольно, слышишь, добровольно искупают свою вину.

— Так чего же вы хотите? Лишить меня выбора?

— Хм, ну почему же? — Ей вдруг отчетливо показалось, что собеседник смутился. — Как раз напротив, я предлагаю тебе сделать, может быть, самый главный выбор в жизни.

Она молчала. Такой неожиданный поворот в их разговоре вновь сделал ее на какое-то мгновение беспомощной, и она не могла понять, что ей сейчас следует сказать, чтобы не совершить ошибку. И тут она нашла выход — в виде вопроса, который задал бы каждый на ее месте. Медленно, будто бы не слыша его слов, она прошептала:

— А как вы приходите к людям там, на земле? Так же?

— Только не думай, что прихрамывая, в окружении котов. — Он явно не почувствовал ее замешательства. — К ним я являюсь в другой ипостаси.

— В какой же?

— Меня устраивают ваши заблуждения на этот счет. Обычно, конечно же, без мистики не обойтись. Иначе кто поверит в мою силу и возможности? Все же выдумки про кровь — чушь. Достаточно одного слова. Ведь оно было первым, не так ли?

— Но ведь вы предлагаете искушаемым что-то взамен?

— Ничего. Я просто им помогаю делать то, что они хотят сами, только гораздо успешнее. Так что в принятии решений моей воли нет. Меня просят. Причем горячо, порой всю жизнь. Иногда безуспешно. Мои возможности тоже не безграничны.

К примеру, я не могу возвратить солнечную тень назад. Зачем же мне излишне напрягаться перед теми, кто и так следует моим указаниям?

— Кто же это?