Последняя жертва

Порог был мокрым. Минуту назад здесь прошел кто-то в мокрых сапогах. Возможно, это ничего не значит — просто совпадение. Но ни одно из приходивших мне в голову объяснений не могло развеять растущее чувство тревоги. Я толкнула дверь. Она открылась еще сантиметров на пятнадцать и застопорилась. Что-то изнутри не давало ей распахнуться.

— Виолетта? — позвала я.

Тишина. Молчаливый дом ждал, что я предприму дальше. Я опять толкнула дверь. Она приоткрылась еще на несколько сантиметров, на полу я увидела мокрый след. Я протиснулась в щель и оказалась в прихожей.

Мешок из обычной дерюги, мешавший открыть дверь, был завязан веревкой. Он был похож на мешки с песком, которые использует Служба охраны окружающей среды в случае грозящего наводнения, но я очень сомневалась, что внутри этого мешка находился песок. Я понимала, что он был не настолько тяжелым. И не таким твердым, и не такой правильной формы, как мешок с песком, особенно мокрым. А этот мешок был не просто мокрым, из него так и сочилась жидкость.

— Виолетта! — вновь позвала я хозяйку.

Даже если Виолетта меня и слышала, она не откликнулась.

Дверь в дальнем конце коридора была распахнута, и я видела, что комната пуста. Да и никакого следа Бенни, пса.

Вот отчего моя тревога переросла в настоящий страх. Из-за пса, пусть даже такого старого и больного. Пес, как правило, никому не позволяет незаметно войти в свой дом, он так или иначе реагирует на гостя. Предположим, Виолетта спит, вероятно, она не слышала, как я ее звала. Но Бенни-то должен был меня учуять!

Прекрасно сознавая, что делать это мне страшно не хочется, я повернулась и наклонилась над мешком. Мокрый, твердый, но не песок. Стопроцентно не песок. Я вытащила из кармана маленький перочинный ножик, перерезала веревку — мешок завалился и открылся. Затем я взялась за кончики и вытряхнула влажное мертвое содержимое на потертый линолеум прихожей Виолетты.

Передо мной лежал Бенни. Он казался еще меньше, чем при жизни. К нему не нужно было прикасаться, чтобы понять: пес мертв. Но несмотря на это я наклонилась и погладила его жесткую шерсть. Вокруг морды и шеи он сам себя поранил, но эти раны были неглубокие: он из последних сил царапался, чтобы высвободиться, когда все глубже и глубже погружался в воды пруда или реки, куда его сбросили. Но в мешке он был не один. Я пошевелила рукой, и из мешка выпало что-то еще. Изогнувшись в последней конвульсии, на пол шлепнулась змея — вся в ужасных ранах, искалеченная и даже разорванная в нескольких местах.

Меня едва не стошнило. Я опустилась на холодный пол, понимая, что необходимо найти Виолетту, но ни сил, ни смелости сделать это у меня не было. В моей голове пронеслась самая невероятная мысль.

Было ощущение, что чего-то не хватает. Я вспомнила школьные уроки, когда мы проходили историю Древнего Рима и ловили каждое слово нашего учителя, развлекавшего нас байками о римском правосудии, пытках и казнях. Особенно нам запомнился один способ казни: осужденного — который, кажется, совершил самое тяжкое из преступлений — завязывали в мешок с собакой, змеей или другим животным, возможно, обезьяной или каким-то домашним животным, а потом сбрасывали в Тибр. Большинство ребят смеялись. Это было так давно! Было что-то комичное в таком подборе животных. Даже я так думала. Но мне никогда и в голову не могло прийти, как это ужасно — оказаться вместе с животным, каким угодно, в завязанном мешке, а потом быть сброшенным в реку. Любой стал бы бороться за жизнь — яростно, отчаянно, а повсюду зубы и когти, и легкие заполняет вода. И боль такая!..

Необходимо было найти Виолетту.

Я направилась по коридору в гостиную. Дверь в дальнем конце вела на лестницу. Нашарила выключатель и зажгла свет. Лестничный пролет был коротким, но, казалось, я взбиралась по ступенькам целую вечность.

На втором этаже я увидела две открытых двери. Слева — маленькая комнатка: двухъярусная кровать, буфет, камин и окно, выходящее на лес. Я собралась с духом и повернула направо.

ЧАСТЬ 1

1 Шестью днями ранее

С чего все началось? Думаю, с того дня, когда я спасла младенца от ядовитой змеи, узнала о смерти моей матери и повстречалась со своим первым привидением. Мысленно возвращаясь в тот день, я даже с точностью могу назвать время. Было почти шесть, раннее летнее утро пятницы, когда моей спокойной, размеренной жизни пришел конец.

Без семи минут шесть. Я бежала, выбиваясь из сил. Тяжело дыша и обливаясь потом. Нашла ключи и открыла дверь черного хода. Как только я вошла, мои юные питомцы начали пронзительно пищать.

Вытирая полотенцем шею, я прошла в кухню, подняла крышку инкубатора и заглянула внутрь. Их было трое. Каждый уместился бы на ладони — голодные, сердитые пушистые комочки. Птенцы сипухи: двух недель от роду, осиротевшие почти сразу после рождения, когда их мать сбил большой грузовик. Местный любитель птиц обнаружил мертвую сову, и он знал, где найти ее гнездо. Он принес птенцов в ветлечебницу, где я работаю ветеринаром. Они были еле живые, холодные и голодные.