Последняя жертва

Меня охватило любопытство, я вспомнила, что Виолетта говорила о 1958 годе. Арчи. Вот имя, которое она называла. Она сказала, что до 1958 года службы отправлял Арчи. Я решила, что она все перепутала, и не стала обращать внимание на ее слова. Пока она не упомянула о змеях. Как она сказала? Они не пережили суровой зимы?

На секунду я задумалась: неужели кто-то привез тайпана в Англию в 1958-м? Но этот вид только-только открыли в Австралии. Абсолютно нереально! Но даже если и так, существует хоть малейшая вероятность того, что тайпаны могли выжить? Что, приспособившись к новым условиям, колония тайпанов живет и размножается в сельской местности — в Дорсете?

— Тропические змеи не могут жить в холодном климате, — пробормотала я себе под нос.

А была ли я в этом уверена или мне просто хотелось, чтобы так было?

Я наклонилась и еще раз осмотрела четыре надгробия. На первом было написано: «Преподобный Джоэль Морган Фейн ушел от нас во время пожара 15 июня 1958 года. Но он придет к нам, когда поздний дождь оросит землю». Я опять взглянула на обугленные руины церкви, потом поверглась ко второму надгробию. Надпись на нем гласила: «Ларри Ходжес, 17 апреля 1919 — 15 июня 1958. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения». Неужели Ларри тоже погиб при пожаре? Третий камень венчал последний приют Питера Морфета, умершего 17 июня в возрасте тридцати двух лет. Четвертый лежал на могиле Рэймонда Гилларда, умершего 18 июня.

Грачи опять начали кричать, я подпрыгнула от неожиданности. И поняла, насколько у меня натянуты нервы. До моих приключений минувшей ночью я никогда не верила в призраков или иных злобных сверхъестественных существ. Но я готова бросить вызов любому, кто с наступлением ночи чувствует себя на кладбище в своей тарелке. Кроме того, меня стало преследовать странное ощущение — ну, вы понимаете, о чем я, — когда хочется оглянуться через плечо. Знаешь же, что там никого нет и быть не может, но все равно хочется обернуться.

Я обернулась. Метрах в десяти, не дальше, стояла и смотрела на меня облаченная в черное фигура.

— Добрый вечер, Клара, — произнесла фигура, делая шаг вперед.

19

— Здравствуйте, преподобный Перси, — ответила я. — Поздновато гуляете.

— Совсем наоборот. — Это было сказано негромким старческим голоском, под стать его обладателю, который проворно обошел куст бузины и присоединился ко мне.

Преподобный Перси — здешний приходской священник. Учитывая мое происхождение, он был одним из немногих, с кем мне приходилось общаться. Никуда от церкви не денешься, если твой отец — архидьякон.

Разумеется, дети священников в период взросления неизменно восстают против семейного уклада. Ванесса в пятнадцать лет, как и ожидалось, слетела с катушек и отказалась даже близко подходить к церкви. Исключением было, пожалуй, полуночное богослужение на Рождество, когда большинство ее приятелей шли в церковь после поздних вечеринок.

Однако в университете она увлеклась движением под названием «Слуги Господа». Через десять лет она стала председателем приходского совета, а теперь еще руководит воскресной школой и работает редактором церковного журнала. Кажется, даже отца приводит в недоумение ее искренний энтузиазм.

Мой собственный протест был не таким театральным. Я никогда не отказывалась посещать церковь, да и сейчас посещаю — раза два в месяц. Но в конце концов я была вынуждена признать, что не разделяю непоколебимых убеждений своего отца. Не то чтобы я не верила в Бога, я до сих пор ощущаю умиротворение во время церковной службы. Просто у меня в сердце нет бездумной, безоговорочной веры.

Но старые привычки тяжело ломать. Поэтому я познакомилась с преподобным Персивалем Стэнси, как только переехала в этот поселок. Раз в месяц я причащалась и, насколько позволяло воспитание, отвергала все его попытки завербовать меня в церковный хор.

— Может, я вам смогу чем-нибудь помочь, дорогая? — спросил он, оказавшись на маленьком пятачке, который образовывали четыре надгробия и кладбищенская стена.

— Вы служили здесь в 1958 году, преподобный отче? — спросила я.

— Да Бог с вами, голубушка, неужели вы думаете, что я такой старый? — усмехнулся преподобный Стэнси.

«Да вам уже хорошо за семьдесят», — был бы честный ответ, но я сочла за лучшее промолчать. Конечно, маловероятно, чтобы он служил в одном приходе более пятидесяти лет.

Преподобный Стэнси с неподдельным интересом читал надписи на надгробиях.

— Я приехал сюда в 1970 году, — сказал он. — В этой церкви я никогда службу не отправлял.

— Вы знаете, когда случился пожар?

Он взглянул поверх моего плеча на церковь, теперь совершенно черную на фоне пурпурного неба.

— Задолго до моего приезда, — ответил он. — Поговаривали о том, что надо бы собрать деньги и отстроить церковь заново, но в поселке никто эту идею не поддержал. Через некоторое время и колокол сорвало ветром.

Он положил руку мне на плечо.

— Холодает, дорогая. Проводить вас к машине?