Последняя жертва

Взгляд его упал на оживленную улицу за окном; несколько девочек-подростков ели что-то, взятое навынос в кафе. Он зевнул и посмотрел на свое отражение, потом рассеянно подергал себя за мочку правого уха — он делал это только тогда, когда ему было не по себе. На этой мочке располагался один из нескольких телесных шрамов, полученных за годы жизни с матерью. Когда ему было одиннадцать лет, она учуяла запах сигаретного дыма в его дыхании и била его по лицу, пока не наставила синяков. Потом, без предупреждения, схватила серебряное колечко, которую он носил в ухе, и с силой дернула, разорвав мочку пополам. Мочка так и не зажила как следует — остался заметный разрыв длиной примерно в полсантиметра. Позже в те же выходные мать исчезла, не сказав ему, куда собирается и когда вернется, и бросила его в одиночестве на целых девять дней. У него не было денег, чтобы купить еду, и с голоду он дошел до такого отчаяния, что украл батон хлеба и «Твикс» из местного супермаркета. Но его заметили и поймали, и, когда полиция не смогла отыскать мать, поместили в приют, а потом отправили жить в приемную семью далеко от Лондона. Мальчику очень нравились его приемная мать Сильвия и ее сын Дэвид. Но когда к ним присоединилась девочка по имени Лора, она — словно подброшенный в гнездо птенец кукушки — сразу же начала пытаться выжить его. Даже ложно обвинила его в том, что он прижал ее к дивану и трогал в неподобающих местах, и подбила Дэвида поколотить его за это. Сильвия была вынуждена принять сторону Лоры, и его перевели в другую приемную семью, пока наконец не отправили обратно в Лондон. Когда срок наблюдения со стороны социальных служб истек, дома снова начался привычный ад.

Даже сейчас страх разлуки с дорогим человеком терзал его. Однако с годами он все же стал таким же свободным от привязанностей, какой была его мать.

Его доход был в лучшем случае средним, но и расходы были небольшими. Он мог позволить себе жить хорошо — в разумных пределах, особенно учитывая отсутствие постоянного места жительства. Доступ к незанятому жилью позволял ему переезжать с места на место буквально в один момент — до тех пор, пока оно не понадобится новым арендаторам.

Иногда это могло означать неделю проживания в меблированной квартире, в других случаях это был офис, в котором максимум можно переночевать. Он не платил арендную плату, не оплачивал коммунальные услуги и, если в жилье, куда он самовольно заселился, был отключен газ, электричество или вода, вполне мог помыться в одном из общественных плавательных бассейнов Лондона. А когда ему хотелось настоящего комфорта, оставался в квартире Зои.

Он путешествовал налегке — один большой чемодан и портплед, где лежали повседневные вещи, такие как одежда, умывальные принадлежности, ноутбук и беспроводной роутер. Потрясающе, сколько людей по-прежнему не ставят пароль на свой вай-фай! В качестве мебели у него были складной стол и такой же складной холщовый стул. Каждое утро он упаковывал все свое имущество и возвращал в багажник машины — на тот случай, если кто-нибудь неожиданно придет в этот день, чтобы осмотреть жилье.

Часто он лгал, будто ему назначена встреча с выдуманным клиентом, или заявлял, что его неожиданно пригласили оценить недвижимость, — и все ради того, чтобы выбраться из офиса. Потом каждые два-три часа он связывался с коллегами, чтобы они не задавали вопросов о его местонахождении.

Почти все это время он тратил на то, чтобы следить за шестью именами из своего списка. Он знал, что слишком перенапрягается, совершая убийства через такие короткие промежутки. Но чем дольше он тянет, тем больше времени дает полиции на то, чтобы расшифровать, что же все-таки связывает между собой жертв. А если они смогут это сделать, то вскоре вычислят схему его действий и не дадут завершить план.

Этого он, конечно, совершенно не желал. Он слишком многое вложил в этот план, чтобы узреть, как тот в единый миг рассыплется прахом. Каждый, кто попал в его список, оказался там из-за собственных поступков. Они все сыграли роль в том, чтобы сделать его тем, кем он стал. Им оставалось только винить себя самих за то, что они создали такого монстра. И этот монстр будет причинять им — одному за другим — такие страдания, каких они не могли даже вообразить. Он положит конец их жизням с такой же легкостью, с какой они растоптали его.