Последняя жрица Наири (СИ)

Дариус открыл глаза, заполненные тьмой еще до того, как прозрачная крышка капсулы отъехала в сторону. Его лицо было обращено ко мне, хоть из-за черноты и не было понятно на меня он смотрит или на Париса. Ни один мускул не ризу не дрогнул, а движения его были плавными, но словно бы через силу, когда он встал рядом со мной.

— Райвен — позвала я тихонько — Райвен, отпусти его, пожалуйста.

Дариус продолжал смотреть, не выказывая никаких эмоций. Парис напрягся, как тетива лука, готовый защитить меня, прикрыть собой.

— Я ведь уже знаю, что это ты — проговорила я — чего ты хочешь?

— Приди ко мне — хриплый чужой голос пророкотал из груди Дариуса — помоги мне, Они…

— Я помогу. Но отдай мне этого мужчину. Но я не Они-ра. Меня зовут Анна.

— Анна… Я буду ждать.

И тут из тела Дариуса стала просачиваться тьма, словно непроглядные клубы черного тумана. Она все нарастала и заполняла собой все помещение медотсека. Мужчину скрутил спазм, а из горла вырвался рык.

В моей руке был сжат кристалл, но прикоснуться к груди Дариуса я не могла — он не подпускал меня к себе. Я в надежде оглянулась на Париса, и он все понял без слов. Медленно Леон обогнул Дариуса, пока тот отвлекся на очередную вспышку боли, и резко ухватил его за руки сзади. Я, не медля ни секунды, подскочила и прижала что есть сил кристалл к черной вязи рисунка. С моих пальцев снова скользнула золотая змейка и пропала под его кожей.

Но золотые искорки все нарастали внутри меня, требуя выпустить их. И я прильнула своими губами к губам Дариуса, выдыхая золотое сияние прямо в его рот. Оставшиеся искры всполохами взметнулись к потолку и оседали на темные клубы тумана, растворяя тьму.

Дариус упал на колени и закричал от боли. Два темных дара — его родной и тот, что был у Райвена, боролись с золотыми всполохами под кожей, причиняя ему адскую боль. Весь черный рисунок медленно таял на коже, а когда последняя линия исчезла, Дариус упал, потеряв сознание.

Мы с Парисом подскочили к нему и положили обратно в капсулу. Ари запустил сканирование и выдал неутешительный вердикт — практически полное истощение пси-энергии с разрывами внутренних контуров силы.

Восстановление может занять продолжительное время, и гарантии полного исцеления не дает. Ари смог, наконец-то, считать его память.

Дариус сопротивлялся воздействию. Внутри себя он боролся изо всех сил, бился в невидимых силках, тратя драгоценную энергию. И если Парис подпитывался от меня, то ему восполнить силы было неоткуда, что и привело к такому истощению.

В сознание его привести можно через сутки. Но пользоваться своим даром он не сможет.

Я подошла к Леону и уткнулась ему в грудь со слезами на глазах. Он нежно обнял меня

— Мы справимся. Главное его сейчас привести в сознание. А ритуал принятия в якоря поможет ему восстановиться.

— Я на это надеюсь. Он не хотел становиться моим якорем. А мы не оставили ему выбора.

Через несколько часов мы смогли приземлиться на Лоргус. Дариус проснулся, но был слишком слаб, поэтому чефы и Парис помогли ему добраться до его комнаты. У меня сердце разрывалось, глядя на него — его глаза потухли и ничего не выражали.

Я сидела на кухне за общим столом и просто смотрела в одну точку. Моя память и память Они — ра уже тесно сплелись между собой. И чем больше проходит времени, тем больше я превращаюсь в новую личность. И самое интересное — меня это почему-то совсем не пугало: я принимала это как данность, как что-то естественное. Мои чувства тоже претерпевали изменения — я все еще любила Париса, но и любовь Они-ра к Райвену тоже занимала место в моем сердце. Пусть я не понимала, почему он так поступает, от жалости к его судьбе у меня слезы на глаза наворачивались. В моей памяти всплывал образ сильнейшего жреца, красивого и сильного мужчины, а сейчас от него осталась лишь тень. Хотя он оставался неимоверно сильным, но был убит своим горем. И лишь солнечная змейка, которую Они-ра подсадила ему, не давала Райвену свихнуться окончательно и переродиться в чистую тьму, поддерживала его все это время. Но я просто чувствовала, что время его на исходе. Скоро погаснет последняя золотая искра и он превратится в элементаля поглощения и разрушения без признаков разума.

А еще я думала об Дариусе. Я видела его потухший взгляд. И хоть он физически пришел в норму, но все делал, словно бы, на автомате: ел, спал. Он тяжело переживал, что имея дар, не может им пользоваться.

Дух-хранитель много раз беседовал с ним, что даст ему сила объединения со мной. Но он лишь без эмоций кивал головой, давая понять, что он все понял. И я понимала его как никто другой — связывать себя с нелюбимым человеком на всю оставшуюся очень долгую жизнь — так себе перспектива.

Парис говорил, что он изменит свое мнение после ритуала, но я знала, что никакие ритуалы не способны влюбить двух людей. Он будет испытывать влечение и желание защищать, но любить никогда не сможет меня. Про себя я бы так утверждать не стала — он стал для меня другом, возможно, когда-нибудь я и полюбила бы его.