Последняя зима

Мы по-прежнему поддерживали связь с Армией людовой, а через нее и с Польской рабочей партией. Нас поторапливали, просили выслать бригаду побыстрее. И сами польские партизаны рвались за Буг. Но нам не хотелось, чтобы туда ушли люди, недостаточно подготовленные. Ведь на них будут смотреть как на воспитанников советской партизанской школы, они будут представлять за рубежом наше соединение. Это ко многому обязывало.

С конца января все учебные занятия у поляков шли в обстановке, максимально приближенной к боевой. После проведенных бригадой больших двусторонних маневров в штаб приехали Шелест и Кременицкий. Конечно, комиссара встретили обычными вопросами относительно успехов и самочувствия Мариана.

- Ого! С Марианом прошу теперь не шутить, - весело ответил Виктор. Не далее чем вчера ему объявили благодарность перед строем. Захватил и привез "языка"!

- Постой... Откуда? Какого "языка"? Почему мы об этом не знаем? нахмурился Рванов.

- Успокойся, Дмитрий Иванович! Пока что Фалькевич захватил лишь условного "языка", на маневрах, но и это кое-что значит!..

Нет, первое поощрение, полученное Марианом Фалькевичем, значило гораздо больше, чем кое-что. Если уж и его ставят в пример, значит, многого мы добились, значит, близки к поставленной цели.

После тщательных проверок бригады было решено, что она выступит за Буг во второй половине февраля. Как только объявили об этом польским партизанам, подтянулись и самые отстающие, а те, кто числился на хорошем счету, стали относиться к себе еще строже.

В бригаде наступили горячие дни. Продолжалась боевая учеба. Занятия шли слаженно, четко, с какой-то особой приподнятостью. Во всех управленческих звеньях велась подготовка к рейду. Штабники разрабатывали маршрут в нескольких вариантах. Начальники служб получали на складах соединения боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Хозяйственники прикидывали, как лучше сформировать обоз.

Соединение выделило своему детищу богатое приданое. Мы снабдили бригаду большим запасом мин и взрывчатки, отпустили много патронов, подобрали крепких лошадей, дали радиостанцию. С таким приданым начинать самостоятельную жизнь можно!

И вот наконец наступил день и радостный, и торжественный, и полный родительских тревог. Польская бригада покидала свой лагерь. Короткий митинг... Добрые пожелания и напутствия... В ответ - горячие слова благодарности советским партизанам, клятвы на верность нашему общему делу. Затем поляки прощаются со своими стариками, женами, невестами, детьми, остающимися под нашей опекой в цивильном лагере. Объятия и поцелуи. Слезы и улыбки.

Но пора по местам. Колонна строится... Станислав Шелест, приподнявшись на стременах, оглядывает ее и протяжно, по-кавалерийски, командует:

- Ма-а-арш!..

За реку Стоход польскую бригаду провожают один из наших батальонов и кавалерийский эскадрон. Некоторое время вместе с ними едем и мы с Дружининым. Скрипят полозья, цокают копыта, ритмично ударяют по мерзлой земле сотни валенок и сапог.

Остановив коней, мы с Владимиром Николаевичем пропускаем колонну мимо себя. Вот прошел наш батальон, а следом потянулись роты первого отряда польской бригады, которым командует Александр Фудалей. Поход, конечно, не бой, но сейчас поляки выглядят ничуть не хуже наших ветеранов. Все подтянуты, молодцеваты, идут хорошо, в колонне порядок. Надеюсь, что и в боевых делах не посрамят они своих воспитателей.

- Смотри! Смотри! - легонько толкает меня локтем Дружинин. - Вон тот крайний, в черном полушубке... Это же Мариан!

В самом деле, мимо нас шагает Мариан Фалькевич. Он идет не отставая, размеренным солдатским шагом, придерживая за ремень винтовку и высоко вскинув голову. Да, Мариан стал солдатом, настоящим жолнежем.

Жарких схваток с фашистами, трудных диверсионных операции, упорных оборонительных боев там, за Бугом, у бригады было немало. Вскоре мы начали получать первые радиограммы Шелеста и Кременицкого о подорванных немецких эшелонах, уничтоженных складах и мостах, поврежденных линиях связи. Польская бригада оказалась для нас и хорошим источником разведывательной информации.

Все это произошло позже, а сейчас мы только провожали поляков в боевой путь. Вот уже показался и замыкающий колонну кавалерийский эскадрон. Среди знакомых лиц промелькнуло строгое задумчивое лицо Уста Дьюлы. Как замечательно, что среди провожающих польскую бригаду оказался венгр!

Наша борьба с фашизмом была интернациональной, она стала для многих народов делом их жизни.

Ратных успехов, больших удач и тебе, Мариан, в боях за свободную Польшу!

НА КОВЕЛЬ!

Высланные вперед квартирьеры провели нас к хате на окраине села Верхи. Первым вошел Рванов и накрыл стол большой, размеченной цветными карандашами картой. С этого момента обычная крестьянская хата превратилась в наш КП - командный пункт предстоящей операции. Рядом - через двор майор Маслаков уже развертывал узел связи.

- Доложите обстановку! - обратился я к Рванову, переступая порог.

Вместе со мной вошли Дружинин и несколько командиров. Сразу стало тесно. Дмитрий Иванович и в самом деле начал докладывать.