Последняя Золушка

Однако у меня есть еще вариант: я залью весь сегодняшний неудавшийся день другим. Это другое уже бурлит во мне, словно возмущенный желудочный сок, который не в силах переварить вареничную замазку. Это Золушки, Золушки, Золушки… мои странные сказки! Пора выпускать в паре к Кларе Розу! А также знакомиться с мачехой… она же… нет, я не знаю пока, как ее назову. Возможно, Призовой Сукой. Или Старой Амбразурой… Или же у нее вовсе не будет имени. Потому что Мачеха – тоже имя. Даже больше, чем остальные.

Мир номер два. Вымысел. Навоз и холерический темперамент

– Не могу понять, почему у нас розы все время пропадают?

Все, кроме Золушки, сидели, сконфуженно пряча взгляды.

– По глазам вижу – твоих рук дело! – выкрикнула Мачеха. – И не надоело тебе?!

– Что – надоело?… – Золушка растерялась.

– Сажать их каждую неделю? Или ты от того, что родители деньги тратят, удовольствие получаешь?

– Дорогая… – примирительно взял скандалистку за руку муж, – ну не растут, плюнь тогда на эти розы, и все…

– Я лучше на вас всех плюну! Разом! Ты! Со своей рыбалкой! Что, другого места нет – червей копать, как только под розами?

Клара нервно зевнула и сказала:

– Спасибо за завтрак, мама, я пойду!

Роза, которая постоянно выкидывала в мамашины розы окурки, также почувствовала себя виноватой:

– О-о-чень все было вкусно… Я, пожалуй, разучу новую пьесу на клавесине.

– Сидеть, обе! – рявкнула нежная мать. – Клавесины отменяются! Вместе с клавикордами! А также с фисгармонией! Щас в питомник поедем, выберем сорок кустов!

– Да что их выбирать, – буркнула Роза, – ты ж всегда одни красные покупаешь!

– Не твое собачье дело! Чтоб через десять минут стояла готовая! И навозу заодно купим! И лопаты постоянно пропадают!

– Вот в навозе они как раз и живут… – задумчиво протянула Клара. – Червяки!

– Что?… – Любящая мамаша растерялась.

– Черви, говорю. В навозе. Огромные просто растут!

– Та-а-ак во-о-от оно что-о-о… Черви, значит!

– Я не рыл! – быстро сказал Лесник, муж своей жены, отчим Клары и Розы, отец Золушки, получивший за своей нервной женой немалое приданое с клавесином, клавикордами и всем прочим. – Я на рыбалку еще осенью ходил! Прошлой! И без червей! Только с динамитом! Вы это… езжайте, покупайте что хотите, денег я дам. А я на работу. Дело у меня. Вепрь у меня. Кабан то есть. Бесчинствует. Безобразничает во вверенном попечению…

– Ага! – припечатала Золушкина мачеха. – Теперь это называется кабан! Он, значит, роет?! И мои лопаты умыкает? И все розы в саду извел? А на самом деле кто? Кто?! Я выведу на чистую воду тех, кто свинячит! – завизжала она, и Клара демонстративно заткнула уши. «Интересно, почему он на ней женился? – неожиданно подумала она. – Что он в ней нашел? Да еще и с нами с Розкой в придачу! Вот выйду замуж за Принца, указом запрещу…»

– А ты чего расселась? – рявкнула на старшую мать. – Разинула варежку! Раззявила хлеборезку! Размечталась о кренделях небесных! А мне и дом веди, и за кабаном этим смотри, – она кивнула в сторону испуганно шарахнувшегося мужа, – чтоб прилично себя вел и при этом полцарства своим динамитом не разворотил, и о вас, дурах, думай! Замуж пристраивай! А вы носами крутите, вам только принцев подавай, не иначе! С утра до вечера верчусь: подай, прими, жарь, парь! Чтоб дом как у всех, чтоб не стыдно, чтоб полная чаша… А они сидят, будто так и надо! – Она бурно зарыдала.

– Холерический темперамент, – шепотом заметил Лесник, бочком пробираясь к выходу.

– Не плачьте, маменька! – кинулась Золушка. – Я все розы посажу, где и были! Все сорок кустов!

– Поговорите оба у меня! За что ж мне такое наказание, а?!

– Каждому дан такой крест, какой он в состоянии нести! – неожиданно бухнул истребитель кабанов. – Тебе – всех нас, мне – тебя! Выходит, я все и несу!

– Софист чертов! Хитрый, безнравственный негодяй! Истязатель живой природы! – Мачеха без сил брякнулась в кресло. – Я, я все в этом доме тащу на себе! Все кресты! И всё в гору! Уйду! Уйду от вас… пожалеете тогда!