Последняя

Я прикидываю, сколько калорий получу, съев его.

Огненно-оранжевая окраска: яркие токсины. Не знаю, насколько ядовиты тритоны для людей, но рисковать нельзя. Я опускаю руки к мшистому камню, позволяю тритону перебраться на него и заканчиваю строительство укрытия.

Этой ночью мне снятся землетрясения и электронные карапузы с клыками. Утром я разбираю лагерь и плетусь на восток по дымной ленте дороги. Пусть я не в состоянии сфокусировать глаза, но мысли у меня сфокусированы. Мне необходимы припасы. Новый рюкзак, ботинки и пища – какая угодно, лишь бы не арахисовое масло. Опять тревожусь из-за воды: я как будто вернулась назад во времени. На сколько дней? На три, на четыре? По моим ощущениям, это происходило несколько недель назад. Я вернулась к тому времени сразу после ужасного голубого дома, после болезни, когда смогла снова двигаться, но еще не нашла магазинчик. У меня нет еды, почти нет воды – и я двигаюсь на восток, высматривая подсказку, а подсознательно боюсь, что ее вообще не будет. Все совершенно так же, вот только теперь я не вижу и осталась без обуви.

Это было бы комично, если бы так не раздражало. Я иду медленно, слишком медленно. Но стоит мне попытаться ускориться, как я спотыкаюсь или наступаю на что-нибудь острое. Кажется, будто моя левая ступня превратилась в громадный синяк с громадным волдырем.

Утро холодное и бесконечное. Эта туманная монотонность хуже робокойота, почти так же тяжела, как та кукла. Если им хочется меня сломить, то они на правильном пути: надо заставить меня бесконечно брести куда-то, ничего не видя и ни с кем не разговаривая. Никаких испытаний, где ты либо справляешься, либо проигрываешь. Спасательная фраза постоянно заползает мне в голову, дразнит меня. Впервые я жалею о том, что настолько упряма. Хочу быть больше похожей на Эми: просто пожать плечами и признать, что с меня хватит.

А что, если… что, если я пойду быстрее, несмотря на зрение? Может, я споткнусь по-настоящему. Может, растяну лодыжку серьезнее, чем Этан. У меня будет серьезное растяжение… может, даже перелом. Или если я буду неосторожно обращаться с ножом? Может, он сорвется и лезвие воткнется мне в руку – настолько глубоко, что с помощью аптечки первой помощи с раной справиться не удастся? Обстоятельства не позволят мне продолжить. Я буду вынуждена выйти, и все скажут: «Твоей вины в этом не было». Муж меня поцелует и посетует на мое невезение, но при этом скажет, как он рад, что я снова дома.

Эта мысль не лишена привлекательности. Не преднамеренно себя травмировать, конечно, а просто позволить себе сделать ошибку. С каждым шагом эта идея кажется мне все менее нелепой… и тут я замечаю впереди какое-то туманное здание. Несколько осторожных шагов – и я вижу бензозаправку. Самодельное объявление «Бензина нет» прикреплено к колонкам – такое крупное, что даже без очков я могу его прочесть на расстоянии нескольких сотен шагов. Мое внимание полностью возвращается к игре – и у меня тревожно сжимается сердце. Приблизившись к заправке, я вижу россыпь домов на второстепенной дороге слева от меня.

Перекресток украшен цветным мусором. Щурясь, я вижу, что это установленные на газоне объявления. Вижу объявление о наборе в младшую бейсбольную команду, какую-то чушь в поддержку национальной стрелковой ассоциации. Одно объявление просто призывает: «Покайтесь!» На самом краю этого набора – еще один стенд, покрытый бамперными наклейками, больше десятка. Среди наклеек в глаза бросается одна: голубая стрелка, указывающая налево.

Цвет неправильный – чуть более темный, чем тот, который выдали мне. Я не уверена, что эта стрелка предназначена именно мне – может быть, я делаю натяжку, – но мне так нужны припасы, а Эмери предупреждал, что подсказки не всегда будут очевидными. Чем я рискую, пойдя в направлении этой стрелки – хотя бы немного? Если я ошиблась, то вряд ли сильно отклонюсь от маршрута.

Поворачиваю на север. Продолжая идти, я напряжена и насторожена, но не замечаю ничего необычного, за исключением тишины. Первое здание, которое мне попадается – это кредитный союз. Кажется, он закрыт. Может, сегодня воскресенье, а может, все служащие заперлись внутри и прячутся, пока я не пройду. Я не вижу ничего голубого. Еще через несколько минут я добираюсь до второго здания, которое чуть отстоит от дороги. Пересекаю небольшую парковку, чтобы подойти ближе. Вижу витрины, фигуры внутри. Люди? Кажется, они не двигаются. Приблизившись, я понимаю, что фигуры в витринах – это манекены, расставленные вокруг палатки. Я щурюсь, чтобы прочитать вывеску над входом. «Все для похода». Я моментально думаю про свой разорванный рюкзак и потерянный ботинок.

Дверь заперта. Такого еще не было. Я стою на ступеньках и думаю. В правилах запрещалось вести машину, бить людей по голове и гениталиям и использовать какое бы то ни было оружие. Про кражу со взломом там ничего не говорилось, насколько я помню. На самом деле было сказано, что любое найденное укрытие или ресурсы – это законная добыча.