Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте, 1944–1945

Лейтенант бросил взгляд на часы. Они должны были оставаться в воздухе еще пять или шесть минут. Шесть самолетов продолжали чертить широкие круги на высоте 1,8 тысячи метров.

Затем поступила информация с наземного пункта управления. Несколькими минутами ранее южнее Оснабрюкка были замечены «Тандерболты», приблизительно сорок машин.

«Черт, – подумал Колодци. – Это слишком жарко для нас». Он повернул в северном направлении, чтобы иметь возможность приземлиться в Хезепе, когда их полетное время закончится.

– Бартак вызывает Колодци. Внимание. Что-то блестит выше нас по правому борту, прямо со стороны солнца.

– Вы правы. Это проклятые «Тандерболты». Не теряйте голову. Возможно, они не заметят нас. Мы снижаемся.

Они осторожно развернулись на северо-запад и приготовились начать выполнять заход на посадку. Слишком поздно. Подобно вспышкам молний, тяжелые «Тандерболты», с нанесенными желто-черными шахматными клетками,[144] спикировали на шесть «Фокке-Вульфов».

Завязалась ожесточенная «собачья схватка» при соотношении сил приблизительно семь к одному. Эти шестеро были немедленно отделены друг от друга, что решило их участь.

Унтер-офицер Кролл был единственным, кто действовал правильно. Он резко бросил свою «Дору-9» в сторону и понесся от спикировавших американцев на юго-восток так быстро, насколько мог. Используя превосходство в скорости, он сквозь неприцельные очереди своих четырех преследователей промчался над Тевтобургским Лесом и приземлился на своей сильно поврежденной машине – шасси не выпускались – в Мюнстер-Хандорфе.[145]

Лейтенант Колодци бросал свою машину из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть своих преследователей. В отчаянной лобовой атаке он сбил один «Тандерболт», но на одного зайца было слишком много собак. Колодци не удавалось оторваться – преследователи неумолимо висели у него на хвосте. Ветеран, которого везде любили за его большую скромность, в этом бою встретил свою смерть. Его «Дора-9» врезалась в землю около деревни Зюденде и взорвалась.

Фосс и Кёниг удержались рядом и смогли помочь друг другу. Когда начали возвращаться первые реактивные самолеты, они поспешили им на помощь. «Тандерболты» в панике отвернули, но не теряли своих жертв из виду, и когда Фосс и Кёниг хотели развернуться, чтобы приземлиться во время новой атаки «Турбин», то поразили их обоих зажигательными, трассирующими пулями. Они разбились в нескольких метрах друг от друга около Ристе,[146] на окруженном лесом поле.

Обер-фельдфебель Бродт встретил смерть над Мальгартеном, его самолет упал всего лишь в нескольких метрах позади столовой эскадрильи.

Лейтенант Бартак покинул горящую машину около аэродрома. Он ударился о ее хвостовое оперение и сломал ногу, но и он, и Кролл уцелели еще раз.[147]

Погибшие летчики были похоронены в Брамше 18 октября.[148] Их положили рядом друг с другом. Утреннее солнце отбрасывало свои лучи на новые могилы так же, как и три дня назад, когда оно через открытые окна столовой светило на четырех, мертвых теперь человек, которые сидели там и с удовольствием играли в карты и которые тогда еще не имели понятия, что их часы уже сочтены.

Мы вернулись приблизительно около полудня. В прекрасном настроении мы четверо выбрались из автомобиля; ужасные новости так сильно потрясли нас, что впервые в жизни я заплакал слезами ярости. В бешенстве я бросился в свою машину и на полной скорости помчался по узким улочкам небольшого городка. Пешеходы отскакивали на тротуары, проклиная меня, и добропорядочные жители Брамше, чей воскресный отдых я нарушал, качали с неодобрением головой. На скорости 80 км/ч «Ситроен» подпрыгивал на рытвинах маленькой дороги, которая вела к каналу Миттельланд. Я проехал по каменному мосту и повернул налево. Мою эскадрилью принесли в жертву.

Я был уже в Ахмере.

Показался аэродром, и рядом с ним здание столовой, заскрипели тормоза, и автомобиль остановился. Я вошел в зал столовой, где обедали приблизительно двадцать офицеров.

– Герр майор, пожалуйста, на минуту.

Новотны с удивлением и несколько неприязненно посмотрел на человека с ожесточенным лицом, который только что ворвался внутрь. Он положил свою ложку и медленно поднялся. Майор взял меня под руку и вывел из комнаты.

– Мой дорогой Хейлман, я хорошо понимаю вас. Я знаю то, что вы хотите мне сказать.

«Забавно, – подумал я. – Я даже сам не знаю, что привело меня сюда». Да, теперь я вспоминал, что хотел сказать Новотны. Я всегда спокойно общался с этим популярным и уважаемым летчиком-истребителем, носившим высшую награду за храбрость – Рыцарский крест с бриллиантами, мечами и дубовыми листьями. Я также восхищался этим худым, бесстрашным человеком, но сейчас я был в крайней ярости, и я взорвался.

– Это было абсолютно необходимо, герр майор? Вы даете нам свободный день, и я в мирное воскресное утро уезжаю с несколькими своими пилотами, и в то время, пока я вдали, вы посылаете шесть моих «ящиков» на смерть.

Новотны побледнел. Он толкнул меня в кожаное кресло.

– Мой дорогой друг, я не знал, что все это начнется так рано.