Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте, 1944–1945

Последние минуты перед тем, как мы поднялись в воздух, казались вечностью. Вздрагивающие пальцы затушили недокуренные сигареты.

Я отдал последние инструкции командирам эскадрилий, а затем пошел, чтобы присоединиться к пилотам своей 9-й эскадрильи. Если в полете кто-нибудь потеряет контакт, то он должен будет немедленно примкнуть к какой-нибудь другой группе. Лишь в случае крайней необходимости он мог повернуть в восточном направлении и лететь обратно в одиночку на самой возможно малой высоте. Он смог бы достаточно легко найти Рейн.

А затем вся армада взлетела.

В воздухе послышался отдаленный рев, который стал быстро нарастать. Вскоре самолет-целеуказатель уже кружился над аэродромом, который теперь был ярко освещен.

Машины взлетали одна за другой и, летая по кругу, собирались в группу. Эскадрилья за эскадрильей. Далеко впереди в ранних рассветных лучах мерцали навигационные огни лидирующих самолетов-целеуказателей.

Все шло, как было запланировано. Над морем лидеры отвернули влево, и эскадрильи, развернувшись вслед за ними, легли на курс в южном направлении.[201] Но пустоголовое Верховное командование забыло об одной вещи – или же преднамеренно пренебрегло ею из соображений секретности – уведомить свою собственную зенитную артиллерию.

Хотя истребители выстреливали опознавательные сигнальные ракеты, сумасшедший заградительный огонь зениток над побережьем принес первые потери.

Над горизонтом на востоке медленно поднялось ярко-алое солнце.

Было 8.25.[202]

Пройдя заградительный зенитный барьер, дальше мы летели спокойно. Никаких зениток, никаких истребителей. Совершенно ничего не подозревавшие союзнические подразделения еще только просыпались, избавляясь от последствий новогодних вечеринок, и в их тяжелой голове не было даже самой отдаленной мысли о той буре, которая уже назревала над их головой.

Моя эскадрилья была в первой волне. Мы появлялись неожиданно для наблюдателей и расчетов зенитной артиллерии. Далеко позади в воздух поднимались алые пальцы трассеров, нащупывавшие более поздние волны самолетов.

Так много немецких истребителей еще никогда не участвовало в одном вылете. Это было ошеломляющее зрелище, которое в течение длительного времени можно было наблюдать лишь со стороны врага.

Достигнуты первые цели.

Короткие приказы по двусторонней связи; разделение на отдельные группы. Скоро первая волна была над Брюсселем.

Спокойствие новогоднего утра все еще лежало над городом. В раннем солнечном свете башни и фонтаны сверкали золотисто-красным цветом. Знаменитая Большая площадь с ее величественными деловыми зданиями и домами аристократов – я часто бывал там – промелькнула внизу. Спустя несколько мгновений мы пересекли предместья города и достигли нашей цели – большого аэродрома Гримберген.

Мы сразу же увидели, что он забит самолетами. На летном поле стояли длинные ряды незамаскированных четырехмоторных бомбардировщиков, главным образом «Боингов». На противоположной, северной, стороне аэродрома разместилось множество истребителей.[203]

К чему было трудиться и маскировать их?

Немцы, эти проклятые бандиты, никогда не появятся так далеко. Они никогда не сделают этого.

И все же мы были здесь! В пижамах, нижних рубашках и подштанниках зенитчики бросились на свои позиции.

– Вперед! Талли-хо!

В пределах пяти минут весь аэродром с самолетами, топливными емкостями, мастерскими и зданиями превратился в тлеющую свалку. Пилоты и люди из наземного персонала в панике, босиком и в пижамах, мчались по снегу и кубарем скатывались в любое укрытие, которое могли найти.

«Отлично, парни! Долг платежом красен. Как часто вы заставляли нас плясать под эту музыку? Настало время, чтобы мы, как учтивые люди, отплатили вам», – мрачно ухмыльнулся я, наблюдая за паникой внизу. Затем я отдал приказ:

– Перегруппироваться. – И скоро все мои люди сблизились с машиной лидера, покачивавшей крыльями.

Быстрый взгляд назад. Слава богу, ко мне, кажется, присоединились одиннадцать из них. Еще один взгляд на дымящуюся груду развалин и отдельные столбы огня. Снег таял, и между горящими самолетами возникали грязно-серые лужи. Лишь один-единственный зенитный расчет тщетно стрелял в «Зеленое сердце», когда мы улетали.

В следующую неделю здесь будет смертельно тихо. Самолеты совершили свои последние вылеты и уже никогда не будут сбрасывать тонны своих бомб, сея в Германии смерть и опустошение. Должно быть, было выведено из строя приблизительно шестьдесят четырехмоторных бомбардировщиков и сотня истребителей.[204]

Если все эскадрильи будут столь же успешны, как мы, то этот новогодний визит станет безоговорочным успехом.

Хорошо знакомые черные разрывы зенитных снарядов снова появились под нашими самолетами. Мощный зенитный барьер из железа и огня. Там внизу проснулись, и их пробуждение превратило окружающую местность в гнездо разъяренных ос.