Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте, 1944–1945

Мы на малой высоте летели в направлении дома. Дортенман со своей эскадрильей набрал высоту, чтобы прикрыть нас сверху. Спустя пять минут он запросил помощи. Над Хасселтом его атаковали «Спитфайры». Так что новости уже достигли Англии! Теперь для эскадрилий, которые все еще были глубоко во вражеском тылу, началась самая трудная часть полета.

Я с тремя эскадрильями пошел на помощь и по спирали начал набирать высоту, чтобы присоединиться к Дортенману, который сообщил, что находится на 1,5 тысячи метров.

– Говорит Хейлман. Держись, мы подходим.

Крутая восходящая спираль. 900, 1100, 1200, 1800 метров.

– Есть, они прямо ниже нас.

Петер Крумп пошел вниз, сопровождаемый эскадрильей Прагера. Я решил немного подождать, внимательно следя за происходившим внизу боем и выбирая наилучший момент для атаки. Все пока шло хорошо. «Спитфайр» был самым опасным из всех самолетов в такой карусели. Его эллипсовидные заостренные крылья позволяли выполнять невероятно крутые развороты. Однако три из них уже были сбиты, спустя момент загорелся и один «Фокке-Вульф».

Вот и все!

Оставшиеся двадцать «Фокке-Вульфов»[205] спикировали в гущу боя, подобно вспышке молнии. Англичане обмякли, и немецкие истребители на этот раз с удовлетворением наблюдали, как «Спитфайры» бежали. Дюжина разбившихся машин горела внизу под местом боя.[206]

– Пусть уходят. Мы должны вернуться домой, иначе нам не хватит выпивки.

«Фокке-Вульфы» спикировали вниз и на бреющей высоте понеслись над лесами и живыми изгородями. Деревни, каналы и позиции артиллерии. Зенитчики слишком поздно замечали врага, даже притом, что сигнал тревоги был передан повсюду.

Внезапно обстрел прекратился. Наступила глубокая умиротворенная тишина. Плоские луга Нижнего Рейна проносились под нами, живые изгороди, луга, деревни и потом сам Рейн.

Пилоты радостно махали рукой друг другу. Они снова пришли в себя.

Теперь мы могли отпраздновать Новый год.

Командованию люфтваффе наконец пришла блестящая мысль, что люди во всем мире любят праздновать Новый год. На следующий день никаких вылетов не было.

Успех этой известной атаки на аэродромы в голландско-бельгийском секторе был очень большим, но она подверглась совершенно справедливой критике. Враг понес тяжелые и болезненные потери, но только в материальной части. В пределах четырнадцати дней он восполнил все потери.

А что немецкая истребительная авиация?

Потери, которые она понесла, так и не были обнародованы. Даже господа из штаба истребительной авиации не имели никаких мыслей на этот счет.[207] Люди знали лишь, что некоторые эскадры понесли ужасные потери, особенно те, кто летел сзади.

«Зеленое сердце» благополучно вернулось домой, но оно летело в первой волне. Лишь обер-фельдфебель Кролл совершил вынужденную посадку. Немецкая зенитная артиллерия подбила его около Роттердама, и с серьезными ожогами он был доставлен в госпиталь.

В ходе атаки аэродрома были потеряны три самолета, и шесть «Фокке-Вульфов» были сбиты в бою над Хасселтом, и это было много больше ожидавшихся потерь.[208]

Позднее отдельные командиры подразделений жаловались, что вся армада потеряла приблизительно 30 процентов своей первоначальной численности. Это было очень большое число.

Теперь в Германии люди были гораздо важнее, чем машины, и сейчас, когда хорошие пилоты стали большой редкостью, потери не могли быть быстро восполнены.

Глава 16

Дрожь пробежала по напряженным мышцам руки, сжимавшей до этого ручку управления крепкой хваткой, и, вздрагивая, она, казалось, как будто что-то хотела нащупать в темноте, а затем бессильно упала между коленями.

Несколько секунд ручка управления оставалась в нейтральном положении, а затем началась трястись и раскачиваться из стороны в сторону, словно по ней молотил кто-то невидимый, вперед и влево, дергалась назад и на мгновение замирала. В следующий момент она беспомощно вибрировала туда-сюда, выписывая слабые зигзаги, как будто в замешательстве…

Через несколько секунд все повторялось снова.

Это была обычная ответная реакция ручки управления самолета. Сильные, мускулистые руки держали ее под контролем, закрылки и элероны отзывались, и самолет был должен повиноваться своему пилоту.

Однако теперь пилот без сознания висел на своих привязных ремнях. В свинцовом смерче «собачьей схватки» «Фокке-Вульф» повиновался самому легкому нажатию на органы управления, но сейчас он взбунтовался.

Сильнейший воздушный поток давил на рули самолета – беспилотного, неуправляемого, во власти ветра.

Внезапно, подобно подстреленному оленю, машина перевернулась через левое крыло. На ее киле были двадцать четыре белые отметки воздушных побед.

И теперь она, медленно вращаясь, падала к земле.

Голова пилота безвольно болталась из стороны в сторону, почти так же, как безумное раскачивание ручки управления. Были заметны глубокие складки на сведенном судорогой пепельном лице, все еще передающем, даже в этом безболезненном, бессознательном состоянии, те отчаянные усилия, которые он предпринимал до этого.