Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте, 1944–1945

Для нас этот полет должен был стать прощальным, как мы решили предыдущей ночью. Я намеревался пролететь 300 километров и совершить вынужденную посадку около своего родного города, но затем чувство товарищества, бывшее между нами, решило иначе. Начиная с момента вторжения Патт и я в истинном духе братства сражались вместе более чем в сотне воздушных боев, а другой офицер, Хейни Прагер, был единственным человеком, кто выжил в последние три месяца.

Последний взлет…

Сделав с остальными двенадцатью прощальный круг, мы начали набирать высоту. Подобно орлам, мы поднимали наши «Фокке-Вульфы» все выше и выше. На высоте 1,8 тысячи метров наша радостная карусель прошла сквозь толстый слой кучевых облаков, и теперь мы стремились достичь нашего потолка. В последний раз мы наслаждались совершенно неописуемой радостью полета. Бесконечные бархатно-синие небеса ярким и чистым куполом нависали над нами. На 3,7 тысячи метров мы надели кислородные маски.

«Фокке-Вульфы» по широкой спирали поднимались к солнцу.

Должно быть, это были последние минуты свободы, которой нам было позволено наслаждаться. Никогда снова наши руки не смогут свободно управлять самолетами. Позвольте этим безмолвным орудиям войны пролить горькие слезы прощания.

В последний раз ощутите вкус летного бытия и наслаждайтесь сверкающими на солнце фюзеляжами, свободно искрящимися в воздухе все выше и выше. Вперед к солнцу. В последний раз повелители неба, воздуха и облаков, а потом все будет кончено…

Внизу кровавое жертвоприношение подходило к своему завершению. Здесь, на высоте 9 тысяч метров, мы больше не ощущали зловоние пожаров, извещавшее о том, что наша страна лежит в пыли и пепле.

Да, Патт. Где безудержная улыбка и веселое насвистывание, которые придавали вашему веснушчатому лицу уроженца Померании столь беспечный вид? Вы плачете.

Хейни Прагер, наш вечный ворчун. Теперь томми захватят ваши трофеи, которые вы с таким вкусом разместили на стенах своего барака. Перед вашими глазами тоже пелена.

Вилли Хейлман. Где твое «Зеленое сердце»? У тебя есть причины, чтобы плакать. Кресты на могилах твоих пилотов простираются длинной цепью от Бремена до Кана.

Высотомер показывал 10 900 метров.

«Фокке-Вульфы» стали вялыми, двигатели больше не получали достаточно кислорода, чтобы поднять их повыше. Указатель скорости лгал, поскольку воздух был слишком разреженным, чтобы показывать истинную скорость.

Машины ослабели подобно утомленным лошадям. Короткий подъем, а затем пологое боковое скольжение.

Синее небо изменило цвет на темно-фиолетовый. Солнце висело над нами словно желтый, медный диск. Это была нереальная картина, обязанная галлюциногенному, опьяняющему воздействию кислорода. Мог ли каждый средь бела дня действительно видеть темный бархатный небесный свод?

Наши тела, казалось, раздулись, кожа на наших щеках натянулась, а животы были похожи на воздушные шары.

Некоторое время мы кружились подобно гигантским птицам, пока лампы резервного остатка топлива не начали мигать.

Это был наш последний полет, и его надо было прожить до самого последнего момента. Затем мы стали дурачиться и закувыркались по направлению к земле, как падающие листья. Под нами был чарующий, красивый мозаичный пейзаж. Скоро мы с сожалением поняли, что мозаичные камни – это разрушенные и разнесенные на части дома. Мир срубил прекрасное дерево и возвел богохульство в достоинство.

Подача кислорода была выключена, маски сняты. Началась последняя воздушная карусель. Схватка без врага, без страха и смерти.

Выполняя широкие виражи, сумасшедшие развороты с потерей скорости, изящные петли и захватывающие дух бочки, мы резвились до самой земли. Последний взгляд на это птичьими глазами. Опасность позабыта. Несколько трассеров поднялись с земли к нам…

Но никто не стал отвечать, никакой обстрел не должен был нарушить это прощание – этот последний полет должен был быть чистым опытом летной работы.

Затем мы с северо-запада обошли гребень Тевтобургского Леса и следовали курсом на Эмс, пока не нашли то, что искали.

Последние три пилота группы «Зеленое сердце» нежно, почти с любовной заботой, посадили своих верных птиц.

Изящные фюзеляжи «Фокке-Вульфов» мягко опустились в болотистую землю.

Послесловие переводчика

Надо сказать, что комментировать мемуары дело достаточно трудное, если не сказать щекотливое. И стоит ли вообще это делать? До сих пор нет единого мнения на этот счет. Ведь действительно мемуары – это, по определению, лишь записки современников об увиденном и услышанном ими, которые носят личностный характер и не всегда совпадают с реальными фактами.