Последние дни

– Ходят слухи, что ты совершил тот же грех, что и Хранители. Не вернулся, потому что тебе этого не позволили. Хитроумно избежал унижения и вечных мук, сочинив историю про то, как избавил своих Хранителей от необходимости охотиться на собственных детей. А все нефилимы, которыми кишит земля, – доказательство того, что ты никогда даже не пытался этого делать.

– Какие еще нефилимы?

– Ты что, серьезно? – Иосия смотрит на Раффи словно на сумасшедшего. – Они повсюду. Люди боятся ночью выйти на улицу. Любой слуга расскажет кучу историй о том, как видел полусъеденные трупы или как на их группу напали нефилимы.

Раффи моргает, словно пытаясь осознать услышанное от Иосии:

– Это не нефилимы. Они нисколько не похожи на нефилимов.

– Они ведут себя как нефилимы. Они едят как нефилимы. Они терроризируют всех, как нефилимы. Ты и Хранители – единственные из живущих, кто знает, как они должны выглядеть. А ваши свидетельства не очень-то заслуживают доверия.

– Я видел этих тварей, и они не нефилимы.

– Кем бы они ни были, клянусь, вам было бы куда проще истребить их всех до последнего, чем убеждать массы, что они не те, кем кажутся. Поскольку кем же еще они могут быть?

Раффи бросает взгляд на меня, затем отвечает, глядя в блестящий пол:

– Понятия не имею. Мы называли их низшими демонами.

– Мы? – Иосия смотрит на меня, и я изо всех сил пытаюсь стать невидимой. – Ты и твоя дочь человеческая? – Голос его звучит отчасти обвиняюще, отчасти разочарованно.

– Не в том дело. Господи, Иосия! Послушай, ты же знаешь, я бы никогда сюда не явился после того, что случилось с моими Хранителями, не говоря уже об их женах. – Раффи раздраженно расхаживает по мраморному полу. – К тому же это последнее место, где стоило бы разбрасываться подобными обвинениями.

– Насколько я знаю, никто здесь еще не перешагнул черту, – говорит Иосия. – Некоторые утверждают обратное, но они из тех, кто в свое время рассказывал, будто со связанными крыльями и руками убил дракона.

Альбинос спускает воду еще в одной кабинке.

– Тебе же, с другой стороны, нелегко придется, пытаясь убедить народ в… сам знаешь в чем. – Он снова бросает взгляд в мою сторону. – Надо будет противостоять пропаганде, ведя свою собственную кампанию, и только тогда у тебя появится шанс на возвращение. Иначе тебя попросту линчуют. Так что советую уйти через ближайший выход.

– Не могу. Мне нужен хирург.

Иосия удивленно поднимает белые брови:

– Зачем?

Раффи смотрит в кроваво-красные глаза Иосии. Ему явно не хочется отвечать. Ну давай же, Раффи! У нас нет времени на тонкую психологию. В любую секунду кто-нибудь может войти, а мы даже еще не добрались до вопроса о Пейдж. Я уже собираюсь открыть рот, когда Раффи наконец говорит:

– Мне отрезали крылья.

Теперь уже Иосия таращится на Раффи:

– Как – отрезали?

– Совсем.

Глаза альбиноса расширяются от шока и ужаса. Они выглядят столь зловеще, что странно видеть в них жалость и сочувствие, как будто Раффи только что заявил, что его кастрировали. Иосия открывает рот, но тут же закрывает, словно решив, что любые слова прозвучали бы глупо. Он смотрит на пиджак Раффи, сквозь который видны его крылья, затем снова на его лицо.

– Мне нужен тот, кто сможет пришить их обратно. Так, чтобы они снова действовали.

Иосия отворачивается от Раффи и наклоняется над раковиной.

– Ничем не могу помочь, – с некоторым сомнением отвечает он.

– Все, что от тебя требуется, – поспрашивать, объяснить ситуацию.

– Рафаил, здесь операцию может сделать только главный врач.

– Отлично. Это лишь упрощает твою задачу.

– Главный врач – Лейла.

Раффи смотрит на Иосию, словно надеясь, что неверно расслышал.

– Она единственная может это сделать? – В голосе его звучит страх.

– Угу.

Раффи проводит рукой по волосам, словно пытаясь вырвать их с корнем:

– Ты все еще…

– Угу, – неохотно, почти смущенно отвечает Иосия.

– Можешь ее уговорить?

– Ты же знаешь, я даже голову высунуть не могу. – Альбинос раздраженно расхаживает туда-сюда.

– Я бы не стал просить, будь у меня выбор.

– У тебя есть выбор. У них тоже есть врачи.

– Это не выбор, Иосия. Так сделаешь, о чем я прошу?

Иосия тяжело вздыхает, явно сожалея о том, что он собирается сказать:

– Посмотрим, может, что и получится. Спрячься в каком-нибудь номере. Я найду тебя через пару часов.

Раффи кивает. Иосия поворачивается, собираясь уходить. Я открываю рот, беспокоясь, что Раффи забыл о моей сестре.

– Иосия, – опережает меня Раффи, – что тебе известно о похищениях человеческих детей?

Иосия останавливается, не дойдя до двери. Его лицо неподвижно. Слишком неподвижно.

– Каких детей?

– Думаю, ты знаешь каких. Можешь не рассказывать мне о том, что с ними происходит. Я хочу лишь знать, где их держат.

– Мне ничего об этом не известно, – отвечает Иосия, не глядя на нас и стоя лицом к двери.

Из-за нее доносится джазовая музыка. Из всеобщего шума выделяются голоса мужчин, которые приближаются к туалету, а затем голоса стихают, вновь сливаясь с фоном. Похоже, стоящий снаружи знак действует.

– Ладно, – говорит Раффи. – Увидимся через пару часов.

Иосия с силой толкает дверь, словно желая как можно скорее отсюда убраться.