Последние дни

Выражение его лица пугает меня не меньше, чем собственный паралич. Впервые он нисколько не скрывает своих чувств, словно для меня это уже не имеет никакого значения.

Он охвачен неподдельным горем, это видно по лицу. До меня с трудом доходит, что Раффи горюет обо мне.

– Я ведь тебе даже не нравлюсь, помнишь? – пытаюсь его утешить, но звуки, которые мне удается издать, напоминают лепет младенца.

– Тсс… – Он проводит пальцами по моей щеке. – Тихо. Я здесь, рядом.

Он смотрит с тоской, словно ему нужно многое сказать мне, но он понимает: слишком поздно.

Хочется погладить его по щеке и сказать, что все будет хорошо.

И еще мне отчаянно хочется, чтобы так оно и было.

43

– Тсс… – говорит Раффи, покачивая меня на руках.

Свет вокруг головы Раффи сменяется тенью.

Позади него появляется темный силуэт Велиала.

Одно его новое крыло почти полностью оторвано и болтается на нескольких стежках. Лицо искажено от ярости, и он заносит над головой Раффи что-то вроде холодильника – примерно так же Каин мог заносить валун над головой Авеля.

Я пытаюсь закричать, предупредить Раффи, но с моих губ срывается лишь шепот.

– Велиал!

Велиал разворачивается на зов. Поворачивается и Раффи, продолжая держать меня в объятиях.

В дверях стоит Политик. Я узнаю его даже без свиты из перепуганных женщин.

– Положи немедленно!

Политик хмуро смотрит на ангела-гиганта.

Велиал тяжело дышит, держа холодильник над головой. Неясно, намерен ли он подчиниться.

– У тебя был шанс убить его на улице, – говорит Политик, входя в зал. – Но ты отвлекся на пару красивых крыльев. А теперь, когда его видели и ходят слухи о его возвращении, ты хочешь его убить? Что с тобой?

Велиал швыряет холодильник через зал с таким видом, будто с удовольствием запустил бы его в Политика. Холодильник с грохотом приземляется где-то вдалеке.

– Он напал на меня! – Велиал тычет пальцем в Раффи, словно избалованный ребенок, наевшийся стероидов.

– Меня это не волнует, даже если он налил кислоты тебе в штаны. Я говорил тебе, чтобы не трогал его. Если он сейчас умрет, из него сделают мученика. Ты хоть представляешь, как сложно вести кампанию против ангела-мученика? Появится множество теорий о том, как он мог бы противостоять той или иной политике…

– Какое мне дело до вашей ангельской политики?

– Дело есть, поскольку так говорю я. – Политик поправляет манжеты. – Впрочем, какая разница? Тебе никогда не подняться выше среднего демона. Ты попросту не способен понять политическую стратегию.

– Все я прекрасно понимаю, Уриил. – Велиал вздергивает губу, словно рычащий пес. – Ты сделал из него парию. Все, во что он когда-либо верил, все, что он когда-либо говорил, станет лишь бредом падшего ангела с крыльями демона. Я понимаю это даже лучше тебя. Я это пережил, помнишь? И если это дает тебе какое-то преимущество – мне плевать.

Уриил яростно смотрит на Велиала снизу вверх:

– Делай, что я сказал тебе. Ты получил крылья в качестве платы за услуги. А теперь уходи.

Здание сотрясается от нового взрыва.

Остатки воли покидают меня, и я больше не могу удерживать голову. Я обвисаю в руках Раффи. Глаза открыты, но ничего не видят, дыхание едва заметно.

Я почти труп.

– Нет! – Раффи крепко сжимает меня, словно надеясь удержать душу в моем теле.

В поле зрения появляется перевернутая дверь. Из-за нее плывут клубы дыма.

Хотя боль не дает мне ощутить тепло Раффи, я чувствую его объятия, чувствую, как он раскачивается, раз за разом повторяя:

– Нет…

Его близость успокаивает меня, и страх слегка отступает.

– Над чем он там убивается? – спрашивает Уриил.

– Над дочерью человеческой, – отвечает Велиал.

– Нет! – с нарочитым возмущением заявляет Уриил. – Не может быть! После всех предупреждений, что от них следует держаться подальше? После его крестового похода против этого низменного отродья?

Уриил кружит вокруг Раффи, словно акула.

– Посмотри на себя, Раффи. Великий архангел стоит на коленях с парой крыльев демона за спиной. И держит в объятиях дохлую дочь человеческую? – усмехается он. – Похоже, Бог и впрямь меня любит. Что случилось, Раффи? Неужели жизнь на земле стала для тебя слишком одинокой? Столетие за столетием, и никого рядом, кроме нефилимов, на которых ты столь храбро охотился?

Раффи не обращает на него внимания, продолжая поглаживать мои волосы и раскачиваясь вместе со мной, словно убаюкивает ребенка.

– Как долго ты сопротивлялся? – спрашивает Уриил. – Отталкивал ли ее? Говорил ли, что она значит для тебя не больше любого другого животного? О Раффи, неужели она умерла, думая, что ты к ней безразличен? Как трагично! Душераздирающее зрелище!

Раффи пронзает его убийственным взглядом:

– Не говори так о ней!

Уриил невольно пятится.

Здание снова содрогается. На умирающих скорпионов сыплется пыль. Раффи отпускает меня и осторожно кладет на бетон.

– Мы закончили, – говорит Уриил Велиалу. – Можешь убить его после того, как он станет известен как падший ангел Рафаил.