Последние дни

Выходя, он мял лежащие на дне карманов пачки купюр. До встречи с Фаби оставалось провести еще четыре часа. Он сел в такси и велел доставить его в «Людо». Толю ждал его там и смотрел, как играют мастера.

— Пойдем? — предложил Браббан.

Но все бильярдные столы были заняты.

— Я первый в очереди, — сказал Толю.

Официант указал им на стол, который, скорее всего, должен был им достаться. Два старика приблизились. Стол занимали Тюкден и Бреннюир.

— А, попались! — шутливо воскликнул Толю.

У двух игроков его скрипучий голос радости не вызвал.

— Мы скоро закончим, — сказал Бреннюир, — 86 на 81.

— Кто ведет?

— Тюкден.

Старики тем временем сели на диванчик. Тюкден запорол карамболь.

— Слабовато у вас получилось, — сказал Толю.

Бреннюир в свою очередь промахнулся.

— Надо было играть на красный, — заметил Браббан.

— И решительнее, — добавил Толю.

Тюкден сделал случайное касание.

— Вот что значит каждый раз не тереть мелом, — вывел из этого мораль Браббан.

У Бреннюира не вышел рикошет.

— Это было рискованно, — сказал его дядя. — Лучше бы попробовал четырехбортный удар.

Под неусыпным оком всезнающего старшего поколения нервы молодых постепенно напряглись до предела.

— Это ваши книжки? — спросил Браббан, указывая на две книги, валявшиеся на диване.

Тюкден утвердительно кивнул.

Браббан мельком взглянул. «Лорд Джим»[86] — прочел он на первой. Книга была на английском, и название ни о чем ему не говорило. Другая была озаглавлена «Подземелья Ватикана»[87].

— О чем здесь пишут? — небрежно спросил он.

Тюкден взглянул на него с презрением.

— О молодом человеке, который убил старого, — дерзко ответил он.

С тех пор как он носил ремень вместо подтяжек, а также курил английский табак, а также читал Конрада в оригинале, он ощущал некоторую уверенность в себе.

— Там случайно не идет речь о Папе? — не отставал Браббан.

— Какой уж тут Папа…

Тюкден забил сотое очко. Бильярдный стол освободился. Оба молодых человека ушли в отвратительном настроении. Их немолодые знакомые сыграли партию. Но Браббан, который в тот день не старался понравиться Толю, закатил ему под ребра целую серию ударов ценой в двадцать пять очков каждый. Пилюля не мог в это поверить.

— Надо же, дорогой мой, вы сегодня были в форме. Что это с вами случилось?

Браббан скромно потупился. У него впереди было еще полчаса до встречи с Фаби в «Таверн дю Пале». Он проводил Толю в «Суффле» и перехватил с ним по порции перно. Месье Бреннюира не было. Пилюля ненадолго отлучился: им овладело внезапное желание опорожниться. Браббан воспользовался этим и подозвал Альфреда.

— Скажите, Альфред, вчера был благоприятный день?

— Для сердца или для ума?

— Для сердца, Альфред. Для сердца. Только никому не говорите.

— Месье знает, насколько я неболтлив.

Альфред заглянул в новенький блокнот.

— Я о вас подумал, — сказал он. — И заранее все подсчитал.

Браббан выложил двадцать франков.

— Вчера для вас был исключительно удачный день, — сообщил Альфред. — Особенно по части того, о чем вы говорили.

Клиент, похоже, был рад. Но через секунду вдруг забеспокоился.

— Послушайте, Альфред, вы всегда обещаете мне только успех. Неужели у меня не бывает неудачных дней? Или вы просто не говорите мне всю правду, чтобы не огорчать?

Альфред показал свой блокнот.

— Вот мои расчеты, месье Браббан. Все по науке. Я ничего не добавляю.

— Я вам верю, Альфред, верю.

Вернулся Толю.

— Вы уже уходите? — спросил он, увидев, что Браббан надевает шляпу.

— Простите меня, срочное дело. Передайте привет Бреннюиру.

— В понедельник я отыграюсь, — сказал Толю.

Браббан изобразил головой «да, да» и спешно вышел.

Быстрым шагом спустился по бульвару Сен-Мишель до «Таверн дю Пале». Вошел с замиранием сердца. Фаби уже была там.

XXIII