Последние дни Джека Спаркса

Марию везут в больницу, откуда она впоследствии сбежит. Покойтесь с миром, Мадделена и Пио Аккардо. И покойся с миром я, потому что Мария вернется, чтобы завершить начатое.

Я не хочу оставаться здесь и дожидаться контрольного в голову.

Я напрягаю мышцы живота и подтягиваюсь вверх, обхватывая руками ветку. Левая нога воет от возмущения. Меня прошибает холодный пот, и перед глазами плывет. Я закусываю губу, чтобы снова не отключиться, и моя кровь смешивается с кровавой кашей, оставленной Марией.

Нога вывернута. Кожа везде цела, но ступня смотрит в другую сторону. От малейшего нажима накатывает тошнота.

До земли остается всего несколько футов, и я прыгаю, хотя знаю, что сделаю только хуже. Я приземляюсь на здоровую ногу и тяжко приваливаюсь к стволу дерева за спиной. Рюкзак Шерилин вжимается в кору дерева. Понимая, что сам я никуда не уйду, я хватаюсь за толстую ветку и начинаю гнуть. Дерево протестует и изгибается в упрямую дугу, пока наконец с треском не отламывается от ствола.

Опираясь на самодельный посох, я делаю первые робкие шаги. Медленно и мучительно, но я могу двигаться.

Я осторожно трогаю пальцами ожог на шее, и на них остается липкое черное месиво сгоревшей кожи. Дав себе слово больше так не делать, я выковыриваю из глаз кровавые корки и гляжу по сторонам. Я у подножья утеса, на опушке леса. Раз Мария планирует возвращаться в церковь, надо убираться отсюда подобру-поздорову. А самое главное, ни в коем случае не думать про то, что рок зажал меня в свои тиски и мои поступки уже не играют роли. Это пораженческие мысли.

Сквозь деревья я вижу клочки горизонта, перемежеванного холмами. Пока я мысленно прокладываю маршрут к тем холмам, в кармане раздается знакомый сигнал.

Экран разбит, но телефон все еще работает. Всплывающее окно уведомляет меня о том, что заряд батареи – десять процентов.

Под ним размещено второе уведомление: «Ваша видеозапись «Без названия» успешно загружена на YouTube!»

Далеко не сразу я понимаю, что все это значит. Какая еще видеозапись? В голове пусто, хоть шаром покати. Травмы явно не пошли на пользу логике, памяти и здравому смыслу, а они сейчас так необходимы мне, чтобы выжить.

Ну конечно. Видеозапись. Видеозапись, которую я сделал в бойлерной «Сансет-Касла», пока меня не выкинуло назад, в 1983-й, а потом вперед, в Хэллоуин. Из-за чудовищного сигнала приема сорокасекундный ролик грузился в Интернет целую вечность, попутно подъедая остатки моей батареи.

И теперь «я» из прошлого увидит это, сидя в римском аэропорту, и пустится в свои эгоистичные странствия. Он будет пытаться разоблачить видео, втайне надеясь убедиться, что оно реально. Эта путаница воспаляет мой мозг и сбивает с мысли. Углубившись в лес на три шага, я спотыкаюсь и выставляю вперед руку, чтобы не упасть.

Мне приходится двигаться и думать одновременно, хотя сейчас я не в состоянии делать ни того, ни другого. Я начинаю считать свои болезненно слабые шаги, лишь бы отвлечься на что-то. Только дойдя до двухсот пятидесяти, я позволяю себе обернуться.

От церкви и утеса остались только серо-зеленые кляксы, проглядывающие между узловатых деревьев. Голые стволы не прячут меня от глаз так, как мне того хотелось бы, но пройденное расстрояние – уже что-то. Это достижение. Впрочем, вряд ли мне под силу обмануть создание, которое может манипулировать самим временем. Не думай об этом. Просто иди вперед.

В голове крутится песня «Killed by Death» группы Motörhead. Там Ленни стонет о том, что «Я не сдамся так просто, просто. Лишь тогда я сдамся просто, когда я буду убит смертью». Не бог весть какая поэзия, конечно, но как нельзя кстати. Я не сдамся без боя. Я сделаю все возможное, чтобы не упрощать Марии охоту на меня. Я заварил эту кашу из-за своего эго, но из-за него же я могу прожить дольше. У эго есть один аспект, который не стереть ничем: воля выживать. Просто бывают случаи, когда ничего поделать уже нельзя и остается быть эгоистом.

Твои болевые рецепторы – ты сделаешь все, чтобы они прекратили подавать сигналы.

Твои легкие – ты сделаешь все, чтобы они и дальше качали воздух.

Презирая себя за то, что у меня не вышло перехватить себя из прошлого, я хочу все исправить. Я набираю собственный телефонный номер и жму вызов.

Это же сумасшествие – звонить себе самому. Но вопреки всем законам физики, разве что за вычетом пары-тройки теорий из области квантовой механики, сейчас в мире существует два абсолютно иденичных телефона. И даже два Джека Спаркса.

Соединение, гудки – и я отвечаю на звонок. Вернее, «я» из прошлого отвечает.

Долю секунды, не дольше, чем длится взмах крыла бабочки, я слушаю рев автомобильного мотора. Потом из динамика вырываются нечеловеческие стоны, будто с записей Афекса Твина, и я непроизвольно жму отбой. Господи, какой же я дурак! Должен был как-то догадаться, я ведь был на его месте.

Ясно, значит, звонок себе самому вызывает какую-то бесконечную аварийную петлю. Вселенная не справляется. Отказавшись от этой затеи, я всаживаю посох в землю и ковыляю дальше.