Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945

В том, что касалось места захоронения тел Гитлера и Евы Браун, у меня в 1945 году не было никаких надежных данных. Было, правда, одно свидетельство, полученное от охранника Эриха Мансфельда, который в полночь с 30 апреля 1945 года заметил, что одна круглая воронка во дворе имперской канцелярии приобрела прямоугольную форму, и решил, что именно в ней захоронили Гитлера и Еву Браун. Были и другие свидетельства относительно того, что тела захоронили сотрудники охраны. Артур Аксман, глава гитлерюгенда, решительно настаивал на том, что трупы «захоронили в одной из многочисленных воронок в саду имперской канцелярии». С другой стороны, были и другие сведения о том, что творилось в то время в бункере, и поэтому окончательное суждение было невозможно, и я решил оставить вопрос открытым. Но теперь его можно считать решенным. Линге и Раттенхубер, вернувшиеся в Германию в октябре 1955 года, утверждали, что, несмотря на то что сами они этого не видели, все в бункере говорили о том, что тела Гитлера и Евы Браун были захоронены в одной из воронок. К этому Раттенхубер добавил, что его лично просили найти флаг, в который хотели завернуть тело Гитлера перед погребением, но найти флаг Раттенхубер не смог. Три месяца спустя в Бремен вернулся из плена Менгерсхаузен, который, подтвердив сказанное Раттенхубером, добавил, что сам лично рыл могилу. Менгерсхаузен утверждал, что тела не только не были окончательно сожжены, но даже не стали неузнаваемыми. Он похоронил их на трех деревянных досках на глубине около метра. Менгерсхаузену помогал солдат по фамилии Гланцер, который был затем убит в одном из последних боев на улицах Берлина. Таким образом, место первого захоронения трупа Гитлера перестало быть тайной. С другой стороны, вопросы все равно оставались, потому что тела впоследствии были эксгумированы и вывезены в неизвестном направлении.

Но довольно о первом вопросе. Коснемся теперь второго вопроса: что сталось с Мартином Борманом? В 1945 году свидетельства по этой проблеме были неясными, запутанными и противоречивыми. Несколько свидетелей утверждали, что Борман был убит в танке, взорванном в результате прямого попадания фаустпатрона во время попытки прорыва на мосту Вейдендам в ночь с 1 на 2 мая. С другой стороны, все свидетели утверждают, что после взрыва возникло сильное замешательство, и никто из них не видел труп Бормана. Один из свидетелей, Эрих Кемпка, признает, что был ослеплен взрывом, но тогда трудно понять, как бы он смог рассмотреть труп Бормана[9]. Более того, уже в 1945 году я допросил троих свидетелей, которые, независимо друг от друга, утверждали, будто сопровождали Бормана в попытке бежать из Берлина. Один из этих свидетелей, Артур Аксман, говорил, что лично видел Бормана мертвым. Верить или не верить Аксману – в данном случае это дело личного выбора, ибо его слова не подтверждаются никакими другими свидетельствами. В пользу Аксмана говорит то, что все остальные его свидетельства оказались правдивыми. С другой стороны, если он хотел защитить Бормана от дальнейших преследований, то, естественно, он должен был дать ложные показания о его смерти. В такой ситуации я в 1945 году пришел к единственно возможному заключению: Борман определенно пережил взрыв танка, но, возможно, хотя в этом нет никакой уверенности, погиб в Берлине позже той же ночью. Таково было положение дел в 1945 году. Изменилась ли ситуация теперь, в 1956 году, в свете новых данных?

Ответ один: ни на йоту. С одной стороны, Линге и Баур в один голос утверждают, будто Борман был убит во время взрыва танка, – по крайней мере, они утверждают, что думают, будто он погиб, но на фоне возникшей неразберихи они не видели его труп. С другой стороны, Менгерсхаузен уверенно утверждает, что Борман не погиб от того взрыва. Он говорит, что Борман действительно ехал в танке, но подбит был другой танк. Мало того, уже после 1945 года всплыл еще один свидетель, утверждавший, что был с Борманом уже после взрыва. Этим свидетелем стал бывший штурмбаннфюрер СС Иоахим Тибуртиус, заявивший об этом в интервью одной швейцарской газете[10]. В возникшей после взрыва сумятице, рассказал Тибуртиус, «я потерял Бормана из виду, но потом видел его в гостинице «Атлас». К тому времени он уже переоделся в гражданскую одежду. Мы вместе пошли по направлению к Шиффбауэрсдам и к Альбрехтштрассе. После этого я окончательно потерял его из виду. Но у него был неплохой шанс – как и у меня – бежать из города».

Таким образом, имеющиеся свидетельства вынуждают нас поверить в то, что Борман пережил катастрофу, а показания Аксмана нуждаются в дополнительном подтверждении. Если мы и можем поверить в смерть Бормана, то только потому, что никто пока не представил неопровержимых доказательств того, что он был жив после 1 мая 1945 года.