Последние дни наших отцов

Он пересчитал открытки. Восемь. Всего пришло восемь штук. Восемь открыток из Женевы. С февраля он получил шесть. Одна в месяц, в безупречном ритме. Самые прекрасные месяцы в его жизни. Приходили они всегда одинаково: в конверте, без марки и адреса, безымянная рука опускала их в почтовый ящик. Но чья это рука? Поля-Эмиля? Нет, если бы Поль-Эмиль регулярно бывал в Париже, он бы зашел сам. Сын наверняка сидит в Женеве и совершенно прав.

С момента отъезда мальчика отец еще никогда не был так счастлив: все эти открытки – словно сам Поль-Эмиль с ним рядом. Теперь он больше ел, лучше выглядел, немножко пополнел. Дома часто пел, а на улице насвистывал.

Великолепные открытки. Отборные. Женева была именно такой, какой он ее себе представлял. Красивый город. А текст каждый раз очень короткий и почти одинаковый. Всегда без подписи, но ему ли не узнать почерк.

Милый папа,

Все хорошо.

До совсем скорой встречи.

Целую.

Каждый вечер после ужина он перечитывал их все в хронологическом порядке. Потом собирал, постукивая, чтобы лежали ровно, и снова прятал в тайник. Под обложку большой книги, что лежала на камине. Сверху на переплет он ставил позолоченную рамку, в которой сияло лицо сына на его последнем фото. Располагал точно посередине книги вместо пресса, чтобы открытки не покоробились. И, закрыв глаза, представлял себе Поля-Эмиля, знаменитого банкира, разгуливающего в дорогом костюме по мраморным коридорам крупного банка. Самого красивого банкира, самого гордого мужчину.

30

В середине августа Пэл встретился с Риаром в знойной Ницце в гостинице, где тот жил; он возвращался из Лиона, передав Мари новый конверт. В маленьком номере, до ужаса напоминавшем Берн, Пэл с интересом наблюдал, как истекающий потом Риар возится с миниатюрным фотоаппаратом – новым продуктом экспериментальных станций УСО. Пэл улыбнулся: все осталось по-прежнему.

Они столкнулись случайно, в ходе одной из операций с участием двух ячеек, и договорились повидаться в Ницце просто ради удовольствия.

– Наслышан о тебе, – говорил Риар, не отрываясь от своего занятия. – Впечатлил ты Сопротивление своими трудами.

– Да ладно, делаем, что можем.

– А еще я видел твоего лондонского соседа… Такого высокого и рыжего.

– Кея? – просиял Пэл. – Эх, славный Кей! Как у него дела?

– Хорошо. Тоже хороший агент. Чертовски энергичный!

Пэл кивнул, порадовавшись добрым вестям. Тяжелее всего ничего ни про кого не знать. Иногда он думал, что Станислас прав, нельзя им было привязываться друг к другу. Он старался поменьше об этом думать. Думать – дело скверное.

– Что слышно про Адольфа? – спросил он.

– Доффа? У него все неплохо. По-моему, он сейчас в Австрии.

– Он фриц?

– Более или менее.

Оба прыснули. Heil Hitler, mein Lieber, – весело пробормотал Сын, выбросив руку в нацистском приветствии. Риар сосредоточенно ставил на место крошечный объектив, который умудрился отвинтить по неловкости. Но не преуспел – аппарат был сломан. В утешение он ухватил бутылочку ликера, которая охлаждалась в раковине, наполнил на треть стаканчик для зубных щеток, протянул Пэлу, а сам стал пить прямо из горлышка.

– Ты в курсе насчет сегодняшней ночи? – спросил он после пары глотков.

– Сегодняшней ночи? Нет.

– Это государственная тайна…

– Государственная тайна! – охнул Пэл, сделав вид, что зашивает себе рот.

Риар втянул голову в плечи, словно прикрывая свои слова; голос его был еле слышен, Пэлу пришлось подойти к нему вплотную.

– Сегодня ночью прошла операция “Гидра”. Боши в ярости, причем наверняка сделают все, чтобы никто о ней не узнал.

– Операция “Гидра”?

– Чумовая хрень, – улыбнулся Риар.

– Расскажи!

– Стало известно, где развернута база немецких ракет. Новейшее оружие, может, они бы и войну им выиграли.

– И?

– Ночью с юга Англии вылетели сотни бомбардировщиков и стерли базу с лица земли. Сотни самолетов, представляешь? Думаю, ракет больше не будет.

Пэл был в восторге.

– Ну и ну! Вот так черт! Восторг!

Он уставился на Риара:

– А ты был в курсе?

Тот лукаво улыбнулся:

– Возможно…

– Каким образом?

– Дофф. Как-то он в этом замешан. Однажды вечером надрался и пересказал мне всю операцию. Когда Дофф бухает – он болтает. Поверь, попадись он бошам, им стоит только как следует ему налить, и он сдаст все УСО.

Агенты засмеялись. Опасно: дело было серьезное. Но уж таков Дофф.

– Утром я получил подтверждение, что операция прошла успешно, – добавил Риар.

– Как?

– Поменьше спрашивай. Я и название операции не должен был тебе говорить. Так что заткнись, ладно?

– Могила.

Риара позабавило, какую власть он до сих пор имеет над этим юношей, а ведь тот вскоре станет куда лучшим агентом, чем он сам. Он вполне мог поделиться с ним кое-какими конфиденциальными сведениями, ведь “Гидра” уже состоялась. Они снова выпили за скорое окончание войны.

– И куда ты теперь? На задание? – спросил Риар.

Пэл улыбнулся: задание было выполнено.

– Меня отзывают в Лондон за новыми инструкциями. Здесь мои ячейки обучены и вооружены. Очень бы не помешало увольнение…