Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Из укрывшихся 288 человек более 100 человек было раненых. Каждый день умирало по несколько человек. Среди нас была медсестра Надя. Перевязочный материал и йод мы нашли в батарее, нашли склад риса и сахара, а муки, хлеба, крупы, сухарей и пресной воды не было. В котле было немного воды, но ее давали 5 и 6 июля только раненым. По очереди ночью по штормтрапу опускалось три человека и ведрами приносили воду. Давали на сутки эмалированную кружку морской воды. Варили на бездымном порохе рис с сахаром и тоже давали по кружке на сутки. Этим мы и питались до 10 июля. Сахара и сырого риса не ограничивали – кто сколько хотел, столько и мог есть. Спали больше в вентиляционных ходах».

7 июля 1942 года

В 8.30 сработало взрывное устройство в одном из бункеров в районе бухты Омега, убиты два солдата 28-й дивизии, несколько раненых[521].

В результате зачистки 170-й пехотной дивизии было захвачено 257 пленных, среди которых 1 командир[522]. Велась подготовка к операции с применением саперных штурмовых средств[523]. Объектом атаки вновь стал «береговой форт в районе ориентира 173», который, по донесениям, уже был дважды взят 105-м полком.

Береговую оборону от мыса Ай-Тодор до Балаклавы обеспечивала 72-я пехотная дивизия. 306-я комендатура была передана группе Маттенклотта для обеспечения береговой обороны, ей же подчиняется 766-й полк береговой артиллерии.

Из воспоминаний Лубянова: «7 июля со стороны моря подошли два немецких катера-охотника и открыли огонь. Было шесть часов утра или половина седьмого. Большинство упало и, услышав выстрелы, бросились к коридору. Снаряды рикошетировали и рвались у двери.

После получасового обстрела катера подошли вплотную к берегу и стали опускать пожарные выдвижные лестницы. У нас в отсеках паника улеглась. Раздался крик: «Ребята, немцы идут с лестницами!» Мы бросились к входам. У входа у каждого из нас были гранаты, автоматы и патроны. Дав немцам подойти поближе, мы встретили их гранатами и открыли огонь. Оставив шестерых убитых и разломанные лестницы, немцы вбежали на катера, которые, отойдя от берега, вновь открыли огонь. Постреляв 10–15 минут, катера ушли. После ухода катеров мы стали оказывать помощь раненым. У нас было 33 убитых и еще больше раненых. Среди убитых был и полковник Комарницкий, майор (фамилию не знаю) и другие. Руководство группой принял старший лейтенант Буянов. Ежедневно уходившие в разведку группы не возвращались».

8 июля 1942 года

Операция по штурму «берегового форта в районе ориентира 173» была перенесена на следующий день. Подготовка к ней была завершена. Сработало еще одно взрывное устройство в районе одиночного домика недалеко от бухты Омега. Погибло 2 человека 28-й дивизии (83-й полк). Еще один офицер 28-го артиллерийского полка подорвался на мине. Установлены два прожектора в районе «форта 173» и на мысу рядом с ним. К форту подтянуты три противотанковые пушки 240-го дивизиона 170-й пехотной дивизии. Прибыла итальянская морская команда «Ялта»[524].

Из воспоминаний Лубянова: «8 июля была послана группа, с задачей разведать возможность прохода сквозь немецкие заслоны. Назад вернулся только матрос Миша. Он сказал, что в районе Камышевой немцев много, к мысу Фиолент – тоже много, особенно в бывшем Георгиевском монастыре, а вот в сторону городка с 35-й батареи можно пробраться, так как сплошной охраны нет и ночью немцы сидят группами по 5–6 человек».

9 июля 1942 года

Началась операция против 35-й батареи и «берегового форта в районе ориентира 173». Из документов 11-й армии: «Зачистка форта «Максим Горький-2» и форта в районе ориентира 173. Захвачены 1200 пленных»[525]. При штурме были применены подрывные заряды и горючая смесь. С моря оказывали поддержку итальянские торпедные катера.

Из документов 170-й пехотной дивизии: «По допросам пленных, еще 100–200 комиссаров и командиров укрываются в пещерах на побережье». По состоянию на конец дня 9 июля операция еще продолжалась.

Сопротивление в районе «берегового форта» было сломлено, его руководитель Ф.Ф. Гроссман попал в плен и, вероятнее всего, был расстрелян. Из воспоминаний Лощенко (химслужба Приморской армии): «Я не могу не отметить исключительное мужество полковника 25-й дивизии, начальника артиллерийской службы тов. Гроссмана. Нас 10 июля в полумертвом состоянии вытащили из камней, он имел 4 раны, я шесть. Он был ранен в ногу и в области груди…» Но сопротивление в районе 35-й батареи продолжалось.