Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Т.К. Коломиец описывает события чуть иначе: «На следующий день противник продолжал развивать наступление. Понеся большие потери и не располагая достаточным количеством боеприпасов, части Чапаевской дивизии в ночь на 28 июня отошли на вторую линию обороны и закрепились между «Сахарной головкой» и бывшим Инкерманским монастырем. Их атакует немецкая дивизия. Ее поддерживают танки и самолеты. Но все попытки фашистов безуспешны. Командующий Приморской армией генерал И.Е. Петров, вызвав меня к телефону, передал поздравление чапаевцам с успешными боями на Инкерманских высотах, куда враг перенес центр тяжести своего удара, и сообщил, что вице-адмирал Октябрьский восхищен беспримерной стойкостью бойцов, командиров и политработников дивизии. Я передал это командирам частей. Во второй половине дня объектом ожесточенных атак врага был район высоты 68,5. Фашисты рвались в Инкерман, стараясь выйти на западный берег реки Черной и тем самым отрезать нам пути отхода. Мы держались из последних сил. Уже не было ни переднего края, ни тыла. Все было передовой линией обороны. Я с небольшой группой командиров и комендантским взводом, охраняющим секретные документы штаба и кассы, находился метрах в восьмистах от места боя. Рядом с нами у большой отвесной скалы была огневая позиция двух сохранившихся гаубиц с батареи лейтенанта С.Д. Скрябина. Северо-западнее монастыря занимала огневую позицию сводная батарея первого дивизиона, состоявшая из трех орудий старшего лейтенанта Перепелицы. У артиллеристов боеприпасы были на исходе. Отбиваться от фашистов фактически было нечем. Но как только немцы поднимались в атаку, расчеты двух батарей открывали по ним огонь прямой наводкой, и атака тут же захлебывалась. Когда же гитлеровцы начинали вести огонь по нашим артиллеристам, они укрывали орудия в пещере и оставались невредимыми. С прекращением вражеского огня пушки вновь выкатывались на площадки. Так продолжалось целый день. Вылетевшая на уничтожение орудий вражеская авиация тоже ничего не могла сделать. С наступлением темноты 29 июня части Чапаевской дивизии и всего третьего сектора отошли на западный берег реки Черной»[258]. С 10 часов 28 июня 1942 года Т.К. Коломиец не мог лично участвовать в указанных событиях, так как он был (по одной версии) ранен или (по другой версии) отозван на 35-ю батарею. Его заменил подполковник Ганиев.

Как указывал противник в журнале боевых действий 11-й армии: «К вечеру все инкерманское подножие оказалось в наших руках, кроме группы дотов…»[259] Речь в данном фрагменте идет о доте № 13 и прикрывавших его трех пулеметных дотах, которые продолжали сопротивление. Отдельные детали этого боя удалось выяснить благодаря воспоминаниям участника этого боя В.А. Шабаева. Он указывает, что противник атаковал сначала при поддержке штурмового орудия, двигавшегося со стороны Цыганского тоннеля, а после того как оно было подбито, дот вступил в поединок с противотанковым орудием, подтянутым из Мартынова оврага. Удивительно, но подвиг одной группы дотов попал в журнал боевых действий немецкой армии. Даже на следующее утро в документах 11-й армии отмечается, что «артиллерийский дот с гарнизоном 18 человек продолжает сопротивление»[260]. На остальных участках фронта крупных активных действий противник не вел.

К 24.00 28 июня, по советским данным, части оборонялись на рубеже: высота 57,7 (Генуэзская башня), изгиб дороги к форту в 100 м западнее высоты 99,4 (212,1), деревня Кадыковка, высота 29,4 (окраина Кадыковки), высота 74,0, турецкий редут № 6 (искл.), восточные скаты высоты 113,2 (Карагач), высота 111,0 (Сапун-гора), высота 36,4 (современный завод ЖБИ), восточные скаты высоты 75,0 (французский редут на скатах Сапун-горы), поселок Инкерман, станция Инкерман, водокачка, высота 67,7 (над Воловьей балкой) и далее – по южной кромке Северной бухты до Павловского мыска. Интенсивным налетам (до 400 самолето-вылетов) и артобстрелам подвергся учас ток вновь созданного 4-го сектора обороны от Воловьей балки и Инкерманской электростанции до Павловского мыска.

В этот день в Троицком тоннеле был засыпан бронепоезд «Железняков». Авиабомба большой мощности пробила свод тоннеля, преградив путь к городу. Снаружи остались только минометы бронепоезда, незадолго до этого установленные в районе Килен-балки. Из воспоминаний Александрова: «Чуть налет стих, бронепоезд выскочил на открытое место. Произвели десятка три выстрелов. Больше не успели: со стороны ГРЭС снова появилась стая бомбардировщиков. Пришлось спешно укрываться в тоннеле.

И только втянулся хвост, грохнул оглушительный взрыв. Всех, кто находился на открытых площадках, сильной взрывной волной сбило с ног. Оглохшие, ослепленные, ждем, пока развеется дым и гарь. И видим вдруг, что выхода из тоннеля больше нет. Исполинская гора битого камня и земли похоронила под собой десятки укрывавшихся здесь людей. Теперь тоннель закупорен с обеих сторон. Выхода нет»[261].