Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Конечно, все это верно в том случае, если подрыв производил лично Саенко. А по его утверждению, все происходило именно так. Из воспоминаний П.П. Саенко: «Трудности с каждым днем все усиливались. Обстановка для нас складывалась очень тяжелая. Я имел связь с командиром 25-й Чапаевской дивизии генералом Коломийцем. Последний раз я имел с ним свидание 24 июня. Я его спрашивал, какая обстановка на передовой, он сказал: «Обстановка очень тяжелая» – и посоветовал мне связаться с командиром 345-й дивизии полковником Гузь. Я взял одного из бойцов, ночью пробрался к нему, нашел его и сказал, что мне посоветовал генерал связаться с вами, меня интересует фронт. Он сказал, что он оставлен здесь в Инкермане старшим, и обещал меня держать в курсе всех событий. Я его познакомил с матросом, который был предан мне, из рабочего батальона тыла ЧФ и который будет на связи. 28-го числа убыл и штаб 345-й дивизии из Инкермана, якобы им был предоставлен какой-то корабль для переброски их на Большую землю, а мне посоветовал выполнять данные моим командиром указания, но предупредил, что, возможно, где-то есть наши части в лесу, так чтобы не взорвать склады раньше времени. Надо было чутьем все установить, да и жаль было рвать боеприпасы и штольни, ведь это труд многих людей. И оставить тоже нельзя – ими могли бить наших бойцов, а обстановка складывалась все хуже и хуже.

Самыми тяжелыми были для нас 28 и 29 июня: уже наши части были на Максимовой даче и немцы туда сосредоточили лавину огня. Мы оказались в полном окружении. В эти дни фашисты что только не предпринимали против нас и нашего объекта, они сбрасывали авиабомбы, снаряды, огнеметы разбрызгивали горячую жидкость, сбрасывали бочки с бензином и разные другие предметы, которые сперва действовали на нервы, а потом все свыклось. На объекте, особенно в районе штолен, горело все, что только могло гореть. И вот 29 июня часов в 12 дня в районе Сахарной головки показались какие-то части, которые идут по направлению к нам, и расположились под нашими штольнями. Когда мы ночью, замотав голову полотенцем, начали наблюдать, что же это за части, то оказалось, что это недобитые фашистские головорезы. Там были установлены кухни, прибыли легковые машины. Я пообещал, что я им сделаю «хай». Собрались посовещаться и выработать план дальнейших действий. Решено было связаться с той стороной, разузнать, что творится «там». Послали одного матроса, тот не вернулся. Послали второго, был пожарный, сам родом из Донбасса. Когда он вышел, его кто-то ударил прикладом, но парень был богатырского сложения, схватил того, кто ударил, за шиворот и ввел его в штольню.

После этого все штольни были закрыты снаружи. Всему личному составу было приказано оставить штольни и пробираться к нашим по направлению к Максимовой даче. А.Л. Полей, я и Горжий договорились ночью поджигать фитили ровно через 10 минут, сверили часы. Когда настало время, А.Л. Полей смотрел, чтобы никто не вошел в штольни, а я с папиросой в руке пошел поджигать штабеля с боеприпасами. Пошли к выходу. Когда доходили до штольни № 2, там скопилось человек 70. Начали продвигаться к выходу, но меня остановили бойцы и говорят: «Обождите, он перестанет стрелять, и потом уйдем». Я, зная, что фитили горят и что в штольне № 4 заведен часовой механизм, что вот-вот произойдет взрыв большой силы, ответил: «Лучше погибнуть под снарядом, чем под камнем» – и вышел. За мной вышла часть бойцов. Впоследствии выяснилось – это были мой артсодержатель и из караула несколько человек. В это время произошли взрывы снарядов. Я только почувствовал, что меня кто-то схватил и бросил. Когда пришел в себя, вижу Кондратьева и еще несколько товарищей, спрашивают: «Жив?» – «Жив!»

Мы продолжили движение по оврагам, балкам. У хутора Дергачи в балке мы встретились с директором завода шампанских вин Н.Н. Петренко и чуть друг друга не постреляли. Я его доставил до командного пункта Горсовета, а дальше не знаю, что с ним случилось. По прибытии я доложил своему начальнику товарищу Старине, что приказание выполнено, штольни подорваны»[353].

Противник в донесении 50-й пехотной дивизии указывает, что в 1.20 произошла серия взрывов в скальном массиве (указаны координаты высоты Уч-Баш)[354].

В связи с этим возникает много вопросов, особенно в свете того, что в штольнях собирались обороняться остатки 3-го полка морпехоты во главе с командиром полка.