Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Е.И. Жидилов утверждает, что он встретил командира 3-го полка морской пехоты полковника Гусарова 30 июня у вокзала: «В арьергарде защитников Севастополя мы медленно отходили к городу. К нам присоединяются подразделения 3-го морского полка полковника Гусарова. Они стойко обороняли высоту 171,0. И только когда от полка осталось не более роты, моряки отошли и скрылись в балке. Вместе с Гусаровым мы начинали бои под Севастополем в ноябре на Мекензиевых горах и вот снова с ним встретились в последний день обороны – в балке Делагарди. Гусаров, узнав меня, молча жмет руку, качает головой. Мы идем в суровом молчании, с автоматами в руках. То и дело останавливаемся на короткое время, чтобы отбиться от наседающих фашистов, и снова идем. Нас преследуют танки врага. Они медленно, осторожно ползут по холмистой местности, стреляя из пушек. Полковник Гусаров, который все время шел рядом со мной, вдруг останавливается и медленно валится на бок. Подхватываю его, осторожно опускаю на землю. Он не дышит. Осколок сразил его насмерть. Обнажив головы, склоняемся над бездыханным телом. Погиб еще один из героев, с именем которого была связана семимесячная эпопея ожесточенной борьбы за Севастополь. Морской полк Гусарова неоднократно отмечался в сводках Верховного командования. Мы осторожно положили тело товарища на проходившую мимо грузовую машину и продолжили свой тяжкий путь».

Если Жидилов пишет правду, то не совсем понятно, почему полковник Гусаров числится пропавшим без вести. Более того, гибель С.Р. Гусарова видели как минимум пять человек, и все при разных обстоятельствах. У троих он скончался на руках. И все трое указывают разные места и обстоятельства его гибели.

Какие же боеприпасы оставались в штольнях? По утверждению П.П. Саенко, «в Инкермане было 27 штолен, из которых 14 были под заводом шампанских вин, это та сторона, которая сейчас сохранилась, а 13 штолен было напротив. Из этих 13 штолен 5 штолен были уже освоены, то есть заняты. 2-я и 6-я штольни принадлежали инженерно-техническому отделу, где хранились мины, в 4-й хранились пороха, в 5-й хранилось техимущество, 7-я штольня – ВВС ЧФ, здесь хранились авиабоеприпасы и вооружение. Остальные штольни не были приспособлены к хранению какого-либо имущества, это были громадные емкости, в которых находился полный хаос, не было ни перегородок, ни дверей… В этот период в Инкермане были: 47 МСБ 25-й Чапаевской дивизии (1-я и 2-я штольни), санчасть 345-й стрелковой дивизии. Наш ВМГ занимал 8—10-ю штольни, 1-я Советская больница занимала 11-ю штольню. В 6-й и 7-й штольнях был хлебозавод. В 12-й – швейная, в 13-й – сапожная мастерская. В 12-й также была школа для ребятишек и одновременно клуб». Ни слова о складах пороха, ни слова о складе флотских артбоеприпасов, ни слова о складе армейского боезапаса! Но они были, и упоминаются в воспоминаниях других участников. Если судить по тем снарядам и гильзам, которые до сих пор извлекают на поверхность саперы, разминирующие штольни, то в штольнях было достаточно много 100-мм, 130-мм, 152-мм снарядов, и «негодным боезапасом» его назвать сложно.

В течение дня 29 июня в Севастополь прибыли очередные четыре подводные лодки: в 01.10 – Щ-209 с грузом снарядов и 32 тоннами бензина; в 22.00 – Л-23 с грузом снарядов и 49 тоннами бензина, 30 тоннами продовольствия; в 22.45 – Л-4 с грузом снарядов и М-31 с грузом снарядов 152 мм (70 штук) и консервов, а всего было доставлено около 160 тонн боеприпасов. Уходящие подводные лодки вывезли из Севастополя 284 раненых, 17 пассажиров и 580 кг груза. Подводная лодка М-31 после выгрузки в бухте Казачьей приняла на борт имущество Госбанка в сумме 2,7 млн рублей, имущество Политуправления (ордена) 300 кг и 7 пассажиров. Всего груза – 1,8 тонны. В 03.30 30 июня лодка снялась на Новороссийск; в 03.20 на Новороссийск снялась и ПЛ Л-4. Но ушли не все лодки.

Командование СОР начинает «эвакуацию». В 22 часа командный пункт перебрасывается на 35-ю батарею. В 00 часов 30 июня командир подводной лодки Щ-209 получил приказ заместителя начальника штаба ЧФ – начальника штаба СОРа капитана 1-го ранга Васильева: «Лечь на грунт в районе 35-й батареи и оставаться там до особого распоряжения». Аналогичный приказ был дан и подводной лодке Л-23. Более того, в советских частях начинается непонятная «передислокация».

Части 25-й и 386-й стрелковой дивизии отошли к Лабораторному шоссе и Английскому кладбищу, но продолжали сопротивление. Остатки 79-й бригады, 2-го Перекопского полка, батальона флотского экипажа отошли к Малахову кургану и Камчатке, заняв рубеж вдоль Килен-балки. Советские части, занимавшие высоту Суздальскую и скаты высот над долиной реки Черная, оказались в полуокружении, которое к утру 30-го оказалось окружением.

29-го числа противника удалось остановить по западным скатам Килен-балки и далее – от редута «Виктория» по линии Тылового рубежа до выхода Лабораторного шоссе.