Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

В ночь с 29 на 30 июня силами сводного батальона ВВС ЧФ была произведена зачистка от посторонних Херсонесского аэродрома. Вновь сформированный батальон химических и спецчастей флота «зачистил» участок от «ложной» 35-й до бухты Казачья. В ночь с 29 на 30 июня 1942 года с бывшей 24-й береговой батареи (царская 15-я, в районе современного парка Победы) были вывезены химические боеприпасы. Они были затоплены в бухте Казачья.

После войны, в 1950–1954 годах, в бухте в режиме секретности проводился поиск и подъем боезапаса, начиненного отравляющими веществами. Мичман Владимир Корпус только за 3 часа работы нашел и поднял 27 химических бомб. Крупные бомбы стропили и поднимали поодиночке, мелкие – по 3–4 штуки доставляли наверх в парусиновом ведре. Весь найденный химический боезапас вывозили на барже и топили далеко в море. Работы прекратили, когда несколько водолазов получили тяжелые поражения от ОВ.

Утром 30 июня на направлении основного удара немецких войск в районе развилки Балаклавского и Ялтинского шоссе сложилась достаточно странная ситуация. Советские войска оставляли Балаклаву и на правом фланге отходили на рубеж: Мраморная балка, хутор Николаевка, Лабораторное шоссе. Позади этого рубежа находился 81-й танковый батальон. Странность была в другом. Учитывая, что 9-я отдельная бригада морской пехоты была отведена, ушел на линию прикрытия эвакуации минометный дивизион 142-й бригады, а 7-я отдельная бригада морской пехоты насчитывала чуть более 300 человек, можно констатировать, что участок фронта оказался оголен. Вторая странность заключалась в том, что не отвели в тыл артиллерию. Данные подтверждаются воспоминаниями М.К. Норенко, В.А. Лузина из 953-го артполка, которые в своих воспоминаниях сообщают, что ни 381-го стрелкового полка, ни 9-й бригады утром 30 июня перед их фронтом уже не было. Этот участок был прикрыт вторым дивизионом 953-го артполка 388-й стрелковой дивизии, 404-м артполком 109-й стрелковой дивизии и 15-й отдельной батареей дотов 3-го отдельного артдивизиона, перед которыми не было стрелковых частей. Поддержку им оказывал личный состав 19-й батареи (после гибели М.С. Драпушко ей командовал старший лейтенант Волчан). Эти данные подтверждают воспоминания ветеранов 782-го и 773-го стрелковых полков и артиллеристы 953-го артполка 388-й стрелковой дивизии.

Из воспоминаний заместителя командира 953-го артполка майора Пыжова: «Часть наших батарей, расположенных в Золотой балке, были подорваны. Две батареи (одна 122 мм и одна 76 мм) располагались в лощине у корчмы Каранкей. С выходом фашистов на Сапун-гору они отошли в направлении к 35-й батарее. На подступах к ней мы дали последний бой. Это было 30 июня, часов в 10–11. Последними снарядами было подбито и сожжено 12 немецких танков совместно с другими батареями слева и справа от нас. Затем орудия мы подорвали и отошли к 35-й батарее»[369].

Чем была вызвана такая расстановка сил, сейчас сложно сказать, но в районе развилки Балаклавской и Ялтинской дорог, вопреки донесению, советских частей почти не было. Не исключено и предательство.

На своих позициях оставался 2-й батальон дотов под командованием майора П.А. Губичева, однако, по данным бывшего командира полка дотов и дзотов Н.Г. Шемрука, он получил приказ: отправить часть личного состава 1-го батальона дотов на линию прикрытия эвакуации. Он пишет, что его вызвал И.Е. Петров и сообщил: «Шемрук, мы от вас скрывать не будем, Севастополь мы уже оставили. Командир 4-го батальона дотов майор Жигачев – в моем распоряжении, командир 3-го дивизиона капитан-лейтенант Малахов выполняет мои распоряжения, командир 2-го батальона майор Губичев вместе с генералом Жидиловым ведет оборону на Сапун-горе, первую батарею 1-го дивизиона поверните в сторону Севастополя». На это Шемрук ответил: «Доты не повернешь, а окопы для стрелков и пулеметов сделаны»[370].

Остатки 125-го танкового батальона заканчивали сосредоточение в районе современного парка Победы, на оконечности мыса. Шла заправка топливом и прием боезапаса. Дивизион гвардейских минометов был отведен за линию прикрытия эвакуации.

При отходе 773-го стрелкового полка на линию Николаевка – Мраморная балка к противнику перебежал майор Борис Дворкин, заместитель командира 773-го полка, оставшийся за командира. Причиной этого поступка послужило следствие, которое начал в его отношении особый отдел армии. Он был понижен в звании (ранее он был комбригом) и направлен заместителем в полк подполковника Бровчака (773-й стрелковый полк). Причем сдался он противнику достаточно далеко от расположения родного 773-го полка – в районе Английского лагеря над Максимовой дачей. 381-й полк отходил на линию прикрытия эвакуации под командованием заместителя командира полка майора А.А. Обрезанова. 456-й стрелковый полк отходил на линию Николаевка – Мраморная балка.