Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Из воспоминаний командира 3-го отдельного артиллерийского дивизиона Власова: «Командир батареи № 705 лейтенант Меньшиков доложил, что батарея находится в окружении противником. Орудие использовать для стрельбы по противнику нельзя, так как противник находится в мертвом пространстве. Личный состав батареи занял круговую оборону. Я передал товарищу Меньшикову: по вашим координатам открывает огонь батарея № 18. После первого залпа корректируйте огонь на противника. Связь с БС-18 по радио. Под прикрытие артогня БС-18 уничтожить материальную часть орудий, а личный состав, используя темное время, вывести в район мыса Фиолент на БС-18. В помощь вам высылаю группу автоматчиков в составе 20 человек под командой начальника электромеханической службы дивизиона лейтенанта Тетюнника. Лейтенант Меньшиков при содействии группы автоматчиков управления дивизиона успешно вывел личный состав батареи № 705 из окружения и на рассвете 1 июля 1942 года со всем личным составом прибыл в расположение батареи № 18, где занял сухопутную оборону. По израсходованию боеприпасов на батарее № 18 в ночь на 1 июля 1942 года личный состав дивизиона прибыл в расположение батареи № 35, где сосредотачивались все посты обороняющие Севастополь со стороны Балаклавы и Сапун-горы». Двадцать матросов-автоматчиков – единственный резерв командира 3-го дивизиона – отбросили противника, и батарея почти без потерь вышла из окружения, подорвав орудия. Судьбу расчета 19-й батареи уточнить пока не удалось. По воспоминаниям, около 13 часов к личному составу 112-й присоединилась небольшая группа моряков 113-й батареи, пробиравшихся со своих позиций, тоже от Максимовой дачи, под командованием младшего лейтенанта Чернявского.

Как указывал командир 3-го дивизиона Власов: «30 июня 1942 года все батареи 3-го ОАД БО ГБЧФ[387] вели напряженный артиллерийский огонь по целеуказаниям корректировочных постов батарей и дивизиона, находившихся в боевых порядках наших частей пехоты. К исходу дня 30 июня 1942 года создалась следующая обстановка: на БС-19 полностью израсходованы боеприпасы. Осталось несколько штук практических учебных снарядов, которыми батарея подбила два танка противника, прорвавшихся в район огневой позиции батареи. С отходом наших стрелковых частей личный состав батареи подорвал материальную часть и был отведен на БС-18 (мыс Фиолент), где занял сухопутную оборону и прикрывал ведение артиллерийского огня БС-18 по атакующему противнику из Юхариной балки. Батарея № 18 вела огонь по атакующему противнику (румынам) прямой наводкой»[388].

В 1-м секторе противник к 14.30 вышел на рубеж хутор Максимовича – Николаевка и на юго-западные скаты Хомутовой балки, овладев хутором Максимовича. Спустя час 170-я дивизия захватила хутор Николаевка, через два часа части противника начали движение по дороге к бухте Камышевая, но попали под обстрел береговой батареи № 702-бис на хуторе Отрадный, после чего продвижение несколько приостановилось. Остановились и части 28-й легкопехотной дивизии, двигавшиеся по Балаклавскому шоссе к городу, упершись в противодесантный рубеж.

Противник начал выдвижение бронетехники для скорейшего продвижения к намеченным пунктам. Около 15–16 часов произошел танковый бой остатков 81-го танкового батальона и немецкой бронетехники у хутора Отрадный. Из воспоминаний Т.Ф. Крохмалева: «В третьем часу дня мы были в районе Молочной фермы. Там, в саду, в капонирах, стояли наши танки, остатки танкового батальона, которым командовал прославившийся еще в Одессе майор Юдин. Всего танков было 9 – один тяжелый танк КВ, пять Т-26 и три танкетки Т-27. Едва мы успели устроиться на позиции, как снова появились немецкие танки, тяжелых не было. Костяхин еще до этого повидался с Юдиным и договорился с ним о взаимной поддержке.

Мы приняли бой на подступах к Молочной ферме. Майор Юдин вывел свои танки против немецких, ведя огонь из пулеметов и пушек. Сам он шел на КВ. Люк башни сверху был открыт. Слева от него двигались Т-27, справа – Т-26. Завязался танковый бой. Поднялась густая пыль, заклубился черный дым от загоравшихся наших и немецких танков. Сквозь пыль и дым сверкали молнии выстрелов. Снарядов, видимо, не хватило, и наш Т-34[389] пошел на таран – было слышно, как он мощным ударом ломал броню немецкого танка. Дым стал рассеиваться. Все три Т-27 горели, Т-26 прорвались и уходили на запад, к морю. Командирский танк горел, а через борт висело неподвижное тело майора Юдина»[390].

В районе Молочной фермы находилась рота танков, прибывших с ремонта с 1-го и 2-го сетевых дворов «Крымэнерго» (район устья Лабораторной балки). Еще одна рота находилась в районе ремонтной базы на городском кладбище, штаб и первая рота находились в районе хутора Пышнова.

По советским документам, к исходу дня части СОР продолжали вести бои на следующем рубеже: хутор Фирсова – хутор Иванова – хутор Пятницкого – слободка Рудольфова – Панорама – железнодорожная станция – западный берег Южной бухты. Лишь к вечеру они получили приказ об отходе на линию прикрытия эвакуации.