Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

В штольнях Георгиевского монастыря находились полевые госпитали ППГ-76 и ППГ-356 и медсанбаты 109-й и 388-й стрелковой дивизии. Часть персонала и раненых удалось эвакуировать на мыс Херсонес. В указанном районе оборонялись тылы 109-й стрелковой дивизии и 1-й батальон 456-го полка под командованием майора И.И. Кекало. Здесь же находился штаб 456-го стрелкового полка, отошедший из района деревни Карань. Левее, в районе дороги, оборонялся 3-й батальона 456-го стрелкового полка (командир майор Целовальников).

Руководивший боем командир полка Рубцов приказал помощнику начальника штаба полка И.М. Федосову любыми средствами доставить боезапас. Как указывал в своих воспоминаниях Федосов, «пришлось пробираться через шквальный огонь противника. Дошел до армейского обоза в районе 35-й береговой батареи, на площадке у которого находилось много свезенного и брошенного автотранспорта. Обслуживающего персонала на месте не оказалось. Все ушли к берегу в ожидании посадки и эвакуации. Начал поиск и нашел среди многих машин исправную, грузовую, груженную боезапасом – патронами к автоматам и, сам сев за руль, на большой скорости прорвался к Рубцову. Он обнял меня и сказал, что представит к правительственной награде»[451].

Н. Головко в своих воспоминаниях отмечает, что днем 1 июля к нему на радиостанцию пришли медики из Георгиевского монастыря с просьбой связаться с командованием на 35-й батарее и запросить: как быть с эвакуацией раненых и откуда она будет. Раненых, по его оценке, в монастыре и возле него было более 500 человек. Ответ был примерно таким: «Ждите, эвакуация будет морским транспортом»[452].

Противник усилил нажим и воздействие авиации, вынудил к отходу части 456-го полка. 391-й и 105-й пехотные полки вели бой в районе массива 18-й батареи. 105-й пехотный полк двигался вдоль берега моря по дороге Карань – хутор Монастырский – хутор Беш-Коба[453] и далее по дороге вдоль берега.

170-я пехотная дивизия в своем донесении указывает: «105-й пехотный полк в утреннем наступлении захватил ориентир 123[454], хутор Беш-Коба и монастырь Георгиевский»[455]. Правда, в журнале боевых действий указано, что последние две позиции не захвачены, а только блокированы. В районе хутора Беш-Коба находился склад боепитания 109-й дивизии.

При массированной поддержке авиации противник прорвал линию обороны 109-й стрелковой дивизии по дороге из Карани, мимо монастыря. Как указывал журнал боевых действий 11-й армии: «30-й армейский корпус штурмует казематированную батарею перед мысом Фиолент…»[456] Противник начал штурм 18-й батареи.

Далее, в донесении 170-й пехотной дивизии указывается: «В районе Георгиевского монастыря захвачено 700 раненых русских». Запись датирована 1 июля. Исходя из анализа воспоминаний ветеранов 456-го стрелкового полка, можно прийти к выводу, что в результате боя полк разделился на две части: штаб, 1-й батальон, тылы полка и дивизии, отошли под скалы за мысом Фиолент, а 3-й батальон (командир – майор Целовальников) вместе с остатками других частей 109-й стрелковой дивизии, отошел по дороге в район военного городка 35-й батареи, 364-й зенитной батареи и старой царской батареи № 19 (бывший КП БО № 3) и занял оборону на фланге линии прикрытия эвакуации.

И.С. Маношин в своей книге «Героическая трагедия» дает чуть иную информацию: «К 20 часам остатки полка отошли к мысу Фиолент – Георгиевский монастырь, где заняли круговую оборону, так как противник уже вышел на побережье моря между мысом Фиолент и 35-й батареей. В полку осталось до 150 человек. Из вооружения, по словам Головко, один 57-мм миномет с ящиком мин, станковый пулемет. Патроны и гранаты те, что были на руках у бойцов и командиров. Свой последний командный пункт Рубцов расположил под обрывом берега на небольшом его сбросе до 20 метров глубиной и шириной до 30–40 метров у скалы мыса Фиолент справа от него в сторону Херсонесского маяка. По указанию Рубцова бойцы проверили возможность пройти вдоль берега по урезу воды в сторону 35-й батареи. Вернувшиеся бойцы доложили, что такой возможности из-за большой крутизны берега в некоторых местах нет. Связались вечером по радио со штабом дивизии. Текст радиодонесения, как помнят Головко и Володин, был такой: «От Рубцова штабу. Полк разбит. Дальше оборону держать не в силах, нет боеприпасов, продовольствия. Осталось 120–150 человек. Просим выслать плавсредства для продвижения к 35-й батарее». Через час или около этого был получен ответ: «Выйти наверх. Продвинуться к 35-й батарее и занять оборону 1 км южнее ее».

После получения ответа из штаба дивизии Рубцов собрал оставшихся в живых командиров штаба и батальонов и доложил сложившуюся обстановку и приказ из дивизии. Он отметил отличившиеся в боях батальоны Ружникова и Кекало, а также их самих, которые дрались врукопашную с фашистами вместе со своими бойцами. Комбат Ружников погиб в блиндаже от прямого попадания снаряда противника.